Там чудеса

За левую руку Фиру тянула все та же девчонка, за рукав правой, занятой путевиком, ухватился русый веснушчатый паренек, за ним мчалось еще несколько хохочущих юнцов, и только человек через семь пристроился к змейке Руслан. Довольным он не выглядел, но хоть хмуриться перестал и за мечи не держался – только за детские ладошки.

Ручей не пересекал город напрямки посередь, а перетекал на каждую круговую улицу, обегал некоторые избы, давал крюк, завязывался узлом и, вновь распрямляясь, устремлялся к следующему кольцу. Словно была у ведущего неведомая карта с отмеченной дорогой или треба нарисовать на земле узор множеством смазанных следов.

Солнце палило нещадно, аж слезы на глаза наворачивались, и тепло в крови разрослось до неугасимого пламени, то ли от бега, то ли от ощущения свободного полета, так что Фира не то что ничего не видела, но и не желала видеть и позабыла почти, кто она, что она и зачем сюда явилась. Не было разницы, кто сжимает ее пальцы – верилось ему безоговорочно. И не было мира за пределами извилистой змейки, за границей ветра, что свистел в ушах, трепал волосы и лизал щеки.

Останавливаться Фира не хотела.

Потому едва не задохнулась, когда хватка с обеих сторон сначала ослабла, а потом и вовсе исчезла. Земля под ногами накренилась, дернулась, и Фира, сделав еще несколько неловких шагов, в конце концов не удержалась и рухнула на колени. Уперлась ладонями в траву, влажную, острую, глубоко втянула носом ее аромат и, запрокинув голову, снова рассмеялась.

По щекам катились горячие слезы, тело сделалось тяжелым, деревянным, а вот душа, напротив, казалось, готова была упорхнуть прочь от малейшего дуновения. И дар… только теперь она в полной мере ощутила все его грани, все края, все оттенки.

Вот же он!

Мерцающая зелень, слепящая синева.

Не какой-то очаг глубоко внутри, как представлялось прежде, а вся она. Каждый рыжий локон, каждый ноготок, каждая веснушка на запястье. Почему наставник о таком не рассказывал? Отчего не показал, как увидеть суть?

Фира обтерла лицо тыльной стороной ладони, выдохнула и собралась было оглядеться, когда солнце вдруг померкло, загороженное кем-то высоким, темным, широкоплечим.

– Знал я, что в чудьих краях можно встретить кого угодно, но луарскую принцессу найти не ожидал.

Она подняла глаза, прищурилась, разгоняя туманную дымку, и ахнула: уперев руки в бока и широко улыбаясь, над ней стоял степной хан Ратмир.

Глава II

Их притащили не к главному терему, не на торжище и не на капище, если тут таковое вообще имелось, а прямиком к водной кромке. Выволокли на берег, усеянный неровными пятнами травы, разжали руки и разбежались кто куда под смех и беспрестанные выкрики.

И никто лишний раз не посмотрел на Фиру и Руслана, будто не возвышался он над всеми на добрую голову, будто не мерцала ее кожа колдовской лазорью, будто не очевидна была их инаковость. Не сторонились их, как чужаков, а именно не замечали, как тех, кто каждый день под боком, кто привычен и знаком. Даже безумный хохот упавшей на колени Фиры никого не смутил и не привлек.

Никого… кроме лядова степняка.

Откуда он только выполз?!

Омытый солнцем, что вечный идол, улыбчивый… как помог Фире на ноги подняться, так и прилип и не отставал до сих пор. Дальний берег уж закатным багрянцем залило, а хан Ратмир все рядом с ними околачивался. Шутил и никак с руками сладить не мог, все норовил то за локоть Фиру тронуть, то локон ее рыжий с лица убрать, то невзначай бедра коснуться.

Переломать бы эти руки…

И чего он сразу в драку не бросился, как Рогдай, было бы куда проще. Нападать же первым Руслан не стал, хотя оба меча потяжелели, приманивая, призывая, требуя крови. Но обижать мирных и гостеприимных хозяев битвой не хотелось, да и степняк был с виду безоружен и дружелюбен, излишне даже, все говорил, говорил и не затыкался.

О том, что Навь вовсе не такая, как он ожидал, и что вода в озере как молоко парное, и что мед здесь самый сладкий, яблоки – самые сочные, а люди – самые милые, пусть и страшно по первости им в глаза смотреть. Говорил, что скоро будут купания лунные и пропустить их никак, никак не можно. Подумалось еще, что, пока Ратмир соловьем заливается, они и луну полную пропустят, и новый рассвет, и целую жизнь.

– Старейшины в тереме сидят, но не надо вам к ним, – рассказал он наконец. – Просто оставайтесь, здесь рады гостям. Ешьте, пейте…

– Ты теперь за хозяев решаешь? – проворчал Руслан, и Фира стукнула его кулачком в плечо.

– Не слушай княжича, это был долгий путь. А ты давно здесь?

Ратмир нахмурился было, точно пытаясь вспомнить, но тут же вновь разулыбался и махнул рукой:

– Да нет. Тоже измаялся в дороге, в болото угодил, еле сторговался с водяным, чтоб не на дно меня утащил, а в Навь перебросил, и тут сразу город… Отдохну и дальше отправлюсь.

– Куда?

Руслан прикрыл глаза и запрокинул голову, подставляя лицо ветерку.