Там чудеса

– Так поговори! Меня никто никогда не слушает…

– Хорошо. – Руслан отступил, поразмыслил и всё же решился спросить, тихо-тихо: – Ты не видела Фиру? Не вернулась она в град?

Вдруг не придется далеко искать. Вдруг да отсыпается она в тереме. Или уже рассказывает великому князю о том, за какого остолопа тот чуть не выдал дочь.

Людмила нахмурилась, к побледневшей няньке обернулась и снова на Руслана накинулась:

– Ты ее потерял? Какого лешего?! Как умудрился только?! Да откуда ж вы беретесь, такие выпоротки?..

– Княжна! – ахнула Дотья, а Руслан отпрянул подальше от колких быстрых кулачков Людмилы.

Она замерла напротив, тяжело дыша и раздувая ноздри, точно кабаниха, готовая из кустов выскочить, и он задумчиво склонил голову набок:

– Ты всегда была такая буйная?

После чего под возмущенное пыхтение побежал дальше, к спасительным конюшням.

Никто не мешал, не лез под ноги, не окликал боле, не отвлекал, разве что сам Руслан подле птичника замешкался, вспомнив, как целую жизнь назад наблюдал здесь за Фирой, что с задранной юбкой на лестнице болталась. О чем он думал тогда? Какие слова поганые ей говорил?

А после много ль хорошего она от него слышала?

Руслан встряхнулся, за угол свернул да в конюшню влетел, тут же запнувшись о брошенный кем-то кнут и едва кубарём по земле не покатившись. Устоял, выругался и шагнул было к Буранову стойлу, как вдруг заметил краем глаза высунувшуюся и вновь исчезнувшую за другой огородкой кудрявую голову. Не хотел лезть, противился, но все ж подошел и позвал сынка огнищанского, с трудом имя его припомнив:

– Борис?

Из стойла донеслось фырканье двойное – лошадиное и людское. А следом голос недовольный:

– Все Борькой кличут.

– Хорошо, Борька. – Руслан в проем заглянул: – Ты не видел…

И застыл, что вкопанный, наконец осознав, что мальчишка не просто черного коня расчесывает, а именно вороного. Того самого, что бок о бок с Бураном весь путь прошел и из Нави вернулся. Вон и седло, цепями горца изрезанное, на соломе лежит. Слишком большое и неудобное для Фиры, как она только в нем удерживалась…

– Где она? – выпалил Руслан, и конь заржал, замотал головой, ушами задергал.

– Кто? – Борька выскользнул из стойла и щетку в руке подбросил.

– Фира, – обернулся к нему Руслан. – Это ее конь.

– Ну что ты, князь. Это скакун асшини. Такие великаны только у горцев и водятся…

– Борис…

– Борька!

– Да хоть Горько! Где Фира?

– Тебе зачем?

Руслан вдохнул поглубже, переносицу пальцами сжал, зажмурившись на миг, и выдавил:

– Пожалуйста. Это важно.

– Ну, коли так… – Борька руки за спину спрятал, на пятках покачнулся, помолчал, но все ж буркнул: – К наставнику она пошла.

Руслан кивнул и почти прочь ломанулся, но замер:

– К какому?

– Да вроде один он у нее. Финн, колдун северный.

– Ясно. И где его искать?

– На окраине посада, в самом дальнем углу, изба добротная, ставенки синие, живучка кругом. До ворот скачи и налево. Через торжище, пожалуй, быстрее б было, но там нынче такая толпа, что…

– Понял, спасибо.

Руслан кинулся к Бурану, но и того уже, знамо дело, расседлали давно, начистили, накормили до сонных блестящих глаз. Помянув лешего, Руслан огляделся, заметил конюшего, что только завел в распахнутые двери пегую лошадь, и подбежал к нему, вырвал поводья:

– Скоро верну.

Мужик только моргнул и руки вскинул, зато Борька вдруг рядом очутился и заблеял, стиснув Русланово запястье, не давая в седло вскочить:

– Я признаться хочу, а никто не слушает, хотя оно, может, тоже важно. Я уж и Фире сказать пытался, а она «потом, потом», и думаю сейчас, ну как зря не настоял, они ж и в доме одном живут.

Виски заломило, застучало в затылке. Сговорились все, что ли, под руку Руслану лезть, то с обвинениями, то с излияниями душевными?

– Ни слова не понял, – пробормотал он. – О ком ты?

– О Наине! Это ж она перо вещего ворона добыла, а я… я Людмиле передал. – Борька вдруг отскочил, набычился, будто к драке готовясь. – Да, виноват! Но я ж не знал! Думал, подарок к свадьбе, да Милка и сама всех упрашивала, так ей этого пера хотелось…

– Та-а-ак. – Руслан потер лицо. – И кто такая Наина?

Мальчишка нахмурился, снова на месте покачнулся:

– Ну дак… жена Финна, наставника-колдуна. Говорю ж, в одном доме живут, а Фира туда отправилась, едва узнав, что Финн к великому князю не явился.

– А должен был?

– И да, и нет… Потому и не лезу я, чего напраслину возводить. Людмила ж вроде как сама всё, а Наина… добрая такая, красивая. Но вдруг…

– Красивая. Конечно.

Борька бубнил еще что-то, но дальше Руслан слушал вполуха, а потом и вовсе перестал разбирать слова, ибо голос мальца вдруг стал единственным звуком в Яргороде.

Оборвался топот людской, стих плеск воды, замолчали киянки, топоры и цепы. И гомон челяди растворился в этой тиши без остатка, будто разом всем рты заткнули – даже не шептал никто.

Руслан перевел взгляд с Борьки на конюшего, который наружу высунулся да так и застыл в проеме, зад отклячив.

– Что там?

Мужик не ответил, и Руслан, выпустив поводья, в три огромных шага на улицу вышел.