Там, где бьется сердце. Записки детского кардиохирурга

Бремя было слишком тяжело. У меня больше не хватало сил, и я достал телефон и позвонил Доминик. Именно она часто была моей самой надежной опорой в реальности моей профессии. Мне нужно было услышать доброжелательный, но вместе с тем критически настроенный голос, способный судить о моей работе. Ее должность анестезиолога-реаниматолога дает ей особую высоту, с которой она может оценивать действия хирурга. Она может быть предельно резкой, если операция была сделана плохо, и именно эта объективность, на которую почти не влияет дружба, придает такую ценность ее суждениям. Удивительно, но я очень редко искал такой поддержки у родных. Я никогда не посвящал семью в мои дела на работе, отделив профессиональную жизнь от личной. Они догадывались о моих страданиях — по моему молчанию, раздражительности, унынию. И, хотя они всегда были рядом со мной, зная мою резкость в подобные моменты, они лишь изредка пытались меня расспрашивать.

— До, сканер показывает рассеянные повреждения. Парень уже по-настоящему не проснется.

— Я знаю.

— Я больше не могу, как же паршиво, слишком паршиво для него. Честно говоря, возникает вопрос, зачем я вообще занимаюсь этой работой.

Она поняла меня без лишних слов:

— Так, Рене, а сейчас успокойся. Ясно?

И, через несколько секунд:

— Ты прекрасно знаешь, что итоги подводят не после одного неудачного дня, а в конце всего года.

Этот разговор у нас уже случался и раньше, но, хотя я и знаю эту песню наизусть, сегодня мне нужно услышать ее еще раз.

— Ты прекрасно знаешь, что все остальные операции ты сделал блестяще. Смотри на вещи немного прагматичнее! Конечно, с этим мальчиком все ужасно, но это один провал, а скольких ты каждый день вытаскиваешь?

И еще она добавила:

— Не зацикливайся на единственном сломанном дереве. Посмотри, вокруг целый лес стоит. И все благодаря тебе.