Там, где растет синий

Броны утратили доброту как-то не в один момент, но всё же в итоге утратили: могли лодки друг другу поранить на мадругаде, могли дом подрубить, корневиновые деревья подписали и стали прогонять всех, кто хотел с их дерева пить.

Так бы и сражались друг с другом, но тут какой-то импульс пролетел, и у бронов наметился выброс активности, все сошлись на одной идее, столкнулись не мнениями, но в массу сошлись и решили устроить свои нынешние изобретения в какой-нибудь банк, иными словами – вложить, чтобы получить прибыль.

Долго выбирали тему, спорили, кричали, но в итоге как-то к общему пришли: поставить на войну с журавлями.

Как это началось всё? По Паредем слух пошёл, что люди воюют с журавлями, потому что журавли, дескать, нападают на их дома, а именно – возникают в небе и лишают таким способом человека стабильности, мыслей о сегодняшнем дне, утаскивают с собой его сознание и обращают в секту под названием «Большое будущее».

Никто точно не понял, откуда такая информация взялась, может, кто пословицу переврал или что-то недопонял (броны стали жутко неаккуратны в плане чистоты фактов), но постепенно всё к тому пришло, что общие мыслительные ресурсы острова стали направлены исключительно на изобретения, которые подошли бы для этой войны. Изобретались воздушные ловушки для журавлей, электрические корзины, автоматические щипцы для клюва, птичий суперклей, которым обмазывали места, где мог бы «залипнуть» журавль, приманки из орущих лягушек (этим так увлеклись, что стали организовывать лягушечью самодеятельность на полях, но эти труды пошли даром: журавли не оказались музыкальными гурманами).

Со стороны смотреть, Паредем мало поменялась: те же мошки-тотошки, непоседливый каперс в цветке, игольчатые лучи вышивают на живом – внешние признаки. Но внутри она стонала, портилась, гнила в корне. Мелкотемье, любовь к сенсации, попытка хватать за хвосты все пролетающие кометы, страсть к наживе – это и сюда пришло.

История с журавлями, вместо того чтобы выйти собственным ходом на чистую воду, так и осталась в болоте, где, правда, почти всё старалось эту историю извести: там стояли птичьи капканы, водились специальные мутноводные рыбы-журавлееды, стрекотал натасканный на пастушковых жук-зубастик.

Множество журавлей удалось уложить из рогатин во время их танцев, когда они подпрыгивали, хлопали крыльями, гарцевали и этим сразу же выдавали в себе журавлинность; многие эти танцы остались неоконченными.

Животность не бралась в расчёт, журавль был врагом, и с ним боролись. Некоторые журавли были мощнее других, и к ним применялись особые методы. К примеру, японского журавля можно было сшибить с ног, только уничтожив все болота в округе. Но японский журавль был ещё подарочным врагом по сравнению с журавлём невидимым. Эти журавли были как тени, нигде нельзя было найти их след, никто их никогда не видел, и потому они считались самыми опасными; у бронов даже специальные отделы работали, в которых продумывали сквозные журавлиные вопросы, то есть изобретали способы, как отслеживать этих страшных невидимых журавлей.

Нет бы посмеяться и забыть, но у Паредем как будто тормоз вышел из строя. Броны, вместо того чтобы на мадругаду плавать, кукситься и безостановочно млеть, разрабатывали многотомные военные планы: как журавля заманить в подставное гнездо и как его там прихлопнуть понадёжнее, изобретались антижуравлиные палки, усовершенствованный анализ дубин, которые люди когда-то использовали при истреблении бронов, разрывные жабы, псевдоптенцы.

Были и такие проекты, по которым нет способа лучше, как поймать журавля, чем заманить его синицей в руках, но потом кто-то вспомнил, что одно с другим только в фольклоре согласуется, а в природе они друг с другом не очень связаны… С этой несложной идеи началось бы прояснение, но, так как цепочки все были порушены и броны барахтались под углом к реальности, мысль вытттла из поля исковерканной и побрела на костылях обратно в круговорот – может, кто бережнее поймает.

Неясно, какую выгоду броны получили, сыграв на этой бирже войны, но в итоге на большой земле не только все журавли вымерли, но даже и пословицы, в которых они участвовали.

– Журавль в небе…

– Что?

Вот так и велись настоящие войны, поддерживаемые крупными структурами всеобщей мысли, – противник стирался начисто из истории.

Броны умели это делать, как никто другой, в том числе и потому, что тренировались на собственном опыте: они так долго и так искусно оставались вне истории – понятно, что на это всегда больше сил уходит, чем нелепо в неё попадать.

ЗНАКИ Спасение возможно

Сэвен оставил ненадолго свои занятия в комнате и спустился с холма, в конце которого стоял дом Фарула Допса. По счастливому случаю, доктор был дома, мастерил себе новую фляжку из листа.

– Это полный крах, – начал Сэвен.

Он вынул щепку из кармана.