Там, где тебя ждут

Ворота открылись, а из домофона донесся мужской голос с мексиканским акцентом, выдавший указание подъехать к самым дверям дома. Пару раз нажав на газ, Ленни не сразу понял, что машина стоит на месте. Его ладонь плавно опустилась на рукоятку коробки передач, скользнув по увлажненной потом кожаной головке; он постарался унять волнение и, опустив глаза, сосредоточился на предстоящей задаче.

Подъездная аллея делала крутой вираж, точно в знойных джунглях. По обеим сторонам шипели разбрызгиватели, именно с таким звуком обычно сдуваются проколотые шины. Дом проглядывал между деревьями, слепя вспышками отраженного света. Жужжала электрическая косилка, возимая косарем взад-вперед по ровному безупречно зеленому газону, аллею перешла пара девушек в белых униформах с охапками какого-то белья; с деревьев слева доносилось прерывистое жужжание, и там Ленни увидел фигуру в маске с бензопилой, спиливавшую низко растущие ветви. Маска обернулась, видимо, чтобы посмотреть на затормозившую по гравию машину.

Стеклянная вилла, оправленная в стальные рамы, не пропуская света, отражала, точно зеркало, небо и деревья. Открывшая дверь девушка впустила его в холл, обшитый полированными панелями светлого дерева, с незаметными, сливавшимися со стенами дверями. «Да уж, на такой вилле, – подумал Ленни, – проблемы роскошной жизни начинаются сразу от входной двери». Его проводили в комнату размером с баскетбольную площадку, ограниченную тремя стеклянными стенами, лодыжки утопали в толстых коврах, со стайки угловатых кресел открывался панорамный вид на туманный город, а четвертую стену от пола до потолка закрывали полки, заполненные книгами. Дверь плавно скользнула в сторону, открыв достаточный проем для входа, а за ней застыл в ожидании бассейн с невозмутимой серебристой, словно застывшая ртуть, гладью. Человек в футболке и галстуке, сдвинув на голову солнечные очки, что-то верещал, обращая свои отрывистые словесные залпы в трубку сотового телефона:

– Она не будет делать этого… Чего ради?.. Я же говорю вам сейчас… Ни в коем случае, ни в коем случае… Даже думать забудьте…

Возле окна коротко стриженная женщина в туфлях на платформе и легчайшем намеке на одежду быстро печатала на клавиатуре лэптопа, сосредоточенно глядя на монитор. Осознание его появления – мешковатые пропотевшие шорты, падающие на глаза волосы – выразилось у нее в легком изгибе одной бровки.

Ленни взглянул на обманчиво суровый бассейн; взглянул на нелепо обряженного в галстук человека; взглянул на пакет с жареным тофу, уже размякший и липкий. В дверь проскользнул кто-то, похожий на садовника, – как предположил Ленни, – он снял маску, перчатки, шарф, и ему показалось, что именно эту фигуру он заметил в саду, когда она спиливала ветки, и тут же у него мелькнула мысль: «Странно, что персонал тоже пользуется этой дверью».

А потом он вдруг осознал, что это именно она. Клодетт Уэллс. Заплетенные в косы волосы, золотой короной, как у юной альпийской пастушки, поблескивали на голове, да и выглядела она как королева, несмотря на грязные джинсы. Бросив пыльные перчатки на голубую софу, она с улыбкой направилась к нему.

Его мгновенно охватили чувства потрясающего изумления и ужаса. Эти чувства соперничали в нем, сражаясь за первенство. Потрясен ли он? Или до ужаса испуган? Он пребывал в полнейшей растерянности. Эти смешанные чувства слились воедино. Вот она перед ним, собственной персоной, а он даже не знал, что сказать, не представлял, как вести себя, что делать, как стоять, как дышать. Осознание ее появления вытеснило все мысли из головы, и теперь в ней царила светлая пустота.

– Ленни, – склонив голову к плечу, произнесла она с легкой вопросительной интонацией.

Он поднял пакет с жареным тофу, словно показывая своего рода входной билет.

– Угу, – удалось выдавить ему.

– Как приятно наконец познакомиться с вами.

– М-м-м.

– Я так часто разговаривала с вами по телефону, что мне кажется, будто мы уже знакомы. – Она пристально посмотрела на него, взяв его за руку. – Хорошо, когда внешность соответствует голосу.

– Да, – промямлял он. – Более того, – он растерянно покачал головой, – то есть я уже… в общем…

Он совсем онемел, когда она улыбнулась ему вполне искренне, обнажив зубы, которые, как он знал, режиссеры на кастингах всегда просили привести в порядок – убрать щелку в передних зубах, – но она неизменно отказывалась.

– Где Тимо? – спросила она, по-прежнему пристально глядя на него и стоя очень близко, ошеломительно близко в этой огромной комнате.

– Гм, – Ленни пришлось подумать, – видимо, плавает.

– Плавает, – повторила она, продолжая удерживать его взглядом и рукой.

– Или… может, катается на велосипеде?

– На велосипеде.

– Одно из двух.

Она отпустила его руку. Ленни принялся растирать ее, словно она побывала в каких-то дверных тисках, но быстро опомнился и замер.

– Что ж, – сказала она, пригладив застежку рубашки из потрепанной джинсы с отсутствующей верхней пуговицей, возможно, подумал Ленни, это рубашка Тимо.

Она провела ладонью по лбу.

– Видимо, мы не пожелали прервать тренировку?