Там мы стали другими

– К тому времени, как мы добрались до дома, она уже выписалась из больницы. Оказалось, что она просто потеряла сознание от падения. Но у нее не было передоза.

– Это хорошая история. Спасибо. Я имею в виду, сама по себе история грустная, но спасибо, что рассказал.

– Теперь я получу двести долларов?

Орвил и его братья покидают Индейский центр и направляются прямиком в торговый центр «Таргет» в Западном Окленде за велосипедом для Лони. А пока Лони катается на багажнике велосипеда Лутера. Хотя история и вызвала грустные воспоминания, Орвил не жалеет, что рассказал ее. А еще приятнее ощущать в заднем кармане подарочную карту на двести долларов. Улыбка не сходит с его лица. Но вот нога… Шишка на ноге, появившаяся чуть ли не с рождения, в последнее время зудит. Он никак не перестанет ее расчесывать.

– Какое-то дерьмо только что свалилось в туалете, – говорит Орвил Лутеру, когда они выходят из торгового центра.

– Что ж в этом необычного? – удивляется Лутер.

– Заткнись, Лутер, я серьезно, – ворчит Орвил.

– Что, не успел и наложил в штаны? – спрашивает Лутер.

– Я сидел в кабинке и ковырялся в этой штуке. Помнишь мою шишку? Я почувствовал, что из нее что-то торчит. И вот я вытащил какую-то хрень, положил ее на листок туалетной бумаги, потом стал ковырять дальше. И тащил их одну за другой. Я почти уверен, что это паучьи лапы, – говорит Орвил.

– Пфф. – Лутер фыркает и смеется. И тут Орвил показывает ему аккуратную стопку листков туалетной бумаги.

– Дай-ка я посмотрю, – просит Лутер.

Орвил раскрывает сложенную бумагу и показывает Лутеру.

– Что за хрень? – недоумевает Лутер.

– Прямо из моей ноги, – говорит Орвил.

– Ты уверен, что это не какие-то занозы?

– Нет, смотри, как сгибается эта лапка. Там есть связка. И верхушка. Как у ноги, где она сужается, смотри.

– Ни фига себе. – Лутер изумлен. – А как насчет остальных пяти? Я имею в виду, если это паучьи лапы, то их должно быть восемь, верно?

Прежде чем Орвил успевает сказать что-то еще или убрать паучьи лапки, Лутер хватается за телефон.

– Хочешь поискать в инете? – спрашивает Орвил.

Но Лутер не отвечает. Просто стучит по экрану. Скроллит. Ждет.

– Что-нибудь нашел? – с нетерпением спрашивает Орвил.

– Не-а. Ни капельки, – говорит Лутер.

Когда Лони выходит со своим велосипедом, Орвил и Лутер оглядывают выбранную модель и одобрительно кивают. Лони улыбается, довольный.

– Поехали, – говорит Орвил и надевает наушники. Оглядываясь через плечо, он видит, что и братья следом за ним берутся за наушники. Они едут обратно в сторону Вуд-стрит. Проезжая мимо указателя на «Таргет», Орвил вспоминает, как в прошлом году все они в один и тот же день получили телефоны из этого магазина в качестве предрождественских подарков. Телефоны самые дешевые, но, по крайней мере, не «раскладушки». Смартфоны. В этих гаджетах полный набор необходимых функций: звонки, текстовые сообщения, музыка, доступ в интернет.

Они едут рядком и слушают то, что выдают их смартфоны. Орвил предпочитает музыку пау-вау. Есть что-то притягательное в грохоте большого барабана, в проникновенности пения, в настойчивости ритма, отчетливо индейской. Ему нравится сила, звучащая в хоре голосов, нравятся эти пронзительно завывающие гармонии. Никогда не угадаешь, сколько там певцов – иногда кажется, что их десять, а то возникает ощущение, что их около сотни. Однажды он танцевал в комнате Опал с закрытыми глазами и почувствовал, что в голове звучат голоса всех его предков, положивших жизни на то, чтобы он мог вот так танцевать и слушать эти звуки. Они поют для него, поют о тех тяжелых временах, что пришлось пережить. Но в тот момент братья впервые увидели его в индейском облачении, танцующим, застукали его в самый разгар танца, и им стало очень смешно, они долго хохотали, но пообещали ничего не говорить Опал.

Что же до Лутера, то он слушает, не считая самого себя, исключительно трех рэперов: Chance the Rapper[55], Эминема и Эрла Свитшота. Лутер пишет и записывает собственный рэп под инструментальную музыку, которую находит на YouTube, и заставляет Орвила и Лони слушать и соглашаться с ним в том, насколько он хорош. А вот музыкальные предпочтения Лони открылись им лишь недавно.

– Ты слышишь это? – спросил как-то вечером Лутер, когда они сидели в своей комнате.

– Да. Что-то вроде хора или церковного хора? – сказал Орвил.

– Ага, как ангелы или что-то в этом роде, – усмехнулся Лутер.

– Ангелы? – удивился Орвил.

– Да, похоже на то, как они звучат.

– А как они звучат?

– Я имею в виду, как в кино, и все такое, – сказал Лутер. – Заткнись. Еще поют. Слушай.

Они посидели еще пару минут, прислушиваясь к отдаленным звукам симфонии и хора, доносившимся из дюймового динамика, приглушенным ушами Лони – готовые поверить, что это гораздо лучше, чем звуки ангелов. До Орвила первого дошло, что это за музыка, и он приготовился окликнуть Лони, но Лутер встал, приложил палец к губам, затем подкрался к Лони и осторожно снял с него наушники. Он поднес один из них к уху и улыбнулся. Потом посмотрел на смартфон Лони, улыбнулся еще шире и дал послушать Орвилу.