Там за Гиндукушем

– Не знаю, господин. Если бомбят, то далеко отсюда, где-то внизу. Может быть, просто землетрясение!

– Хорошо, иди.

Моджахед вышел. Пакистанец и Абдулло Вахоб уставились на Найдёнова. Найдёнов не прятал глаз. Его взгляда первым не выдержал пакистанец:

– Я слышал и запомнил твои слова, русский. Я решу, что нам делать, правда, не так быстро, как ты думаешь. Но и тянуть не буду. Утром узнаешь свою судьбу. Могу продать тебя в Кабуле, могу – в Пешаваре. Могу приказать отвезти тебя связанного к пещерам Большого Змея в ущелье Кафири. Там, если тебе повезет, умрёшь быстро и почти безболезненно. Не знаю, ещё не решил. Утром узнаешь. А пока будем отдыхать. Отдыхай и ты. Спать будем здесь, места всем хватит. Ковры чистые, подушки мягкие, одеяла тёплые!

Абдулло Вахоб дополнил:

– Если в Пешаваре от тебя откажутся, проклянёшь день своего рождения!

Постучал черенком ножа по чайнику. Вошел моджахед, поставил на ковер большой раскуренный кальян и блюдо с несколькими плитками серо-зеленоватого цвета. Свернул и унёс скатерть.

Найдёнов стянул с высокой кипы цветных стёганых одеял пару, принялся в углу комнаты мастерить себе ложе. Пакистанец колдовал у кальяна.

 – Не хотите присоединиться, Александр Георгиевич? – на русском позвал Найдёнова Абдулло Ваход. – Гашишь нового, так сказать, урожая. Настоящий пакистанский «шан»! Горит, как сухой спирт. Гость привез. Здесь ни за какие деньги не купить. На продажу, как везде, навоз везут, лучшее дома оставляют!

Найдёнов, уже укрывшись с головой, пробормотал что-то невразумительное. Его больше не тревожили. Скоро комната наполнилась горько-сладким хумарным дымом. Найдёнов встревожился.  Так, и сам на каннабис подсядешь! Пассивное потребление, конечно, не смертельно, но удовольствие от него ниже среднего. Выдержал под одеялом полчаса. Выглянул. Лампы были погашены. Кальян убран. Пакистанец и Абдулло Ваход спали на своих постелях в разных углах. Подождал без сна еще с часик.

Поднялся, подошел к окну. Ковры позволяли идти бесшумно. Окно открыть не удалось. Автомобильное лобовое стекло просто намертво вмазано в проём стены. Жаль, нет форточки.  За окном темень. Застава без электричества. Светать начнет не ранее, чем через час. Пошел к двери. Провел ладонью, нащупал ручку. Что ж, будем надеяться, петли смазаны. Потянул дверь на себя. Страшный скрип заскорузлой кожи! Остановился, затаил дыхание. Всё в порядке. Относительная тишина. Тишина в доме. Не слышно присутствия людей. Но за стенами дома не шумит – ревет Чхот-Дарья. И дождь льет не каплями, не струями – водопадом от самого неба! Впрочем, этот сархад-пост и так стоит у самого неба. Для тех, кто внизу, в долине.

Замечательная ночь для побега. Все спят, кроме того, с кого пообещали поутру содрать кожу! И сдерут, пожалуй. Почему тогда шурави не связан, не под бдительной охраной? Откуда такая беспечность? Похоже, ему всё-таки поверили. Поверили! Веру греет мысль о сумме, которую надеются выручить за русского офицера в Пешаваре. Ладно, алчность не одного сгубила.

Найдёнов вернулся в гостиную, проверил своих конвоиров. Все в порядке. Абдулло спит с «акэмээсом» под подушкой. Пакистанец – не снимая кобуры скрытого ношения с кольтом сорок пятого калибра девятьсот одиннадцатого года. В полной отключке. Похоже, и служба сархад-поста, и моджахеды Абдулло в таком же наркотическом опьянении. Обезоружить всех, покидать в реку стволы – минутное дело! Стоп. Замечтался. Нет, нельзя. Кто-либо обязательно проснётся, пальнёт с перепугу, поднимет тревогу, разбудит остальных. Одному не справиться. Нужно скромнее задачу ставить. Есть кони, ночь, гроза. Самое время для побега. Второго случая может и не быть. Так. Без горячки. Вверх в Пакистан нам не нужно. Вниз по берегу Чхот до Ворсинг-дарья. Далее по тропе до Вахана. Там переправа на правый берег. Три-четыре километра на север до кишлака Сархад на правом берегу. Там должен быть крепкий советский блок-пост с хорошей связью и вертолетной площадкой! Менее, чем за сутки управиться можно будет. Решено. Берёт двух коней, оружие, хлеб и воду. Начнёт с коней. Если не выйдет, всё остальное будет без надобности.

***

28 апреля 1980 года. 05.00 часов

Найдёнов, не обращая внимания на дождь, прошёл к загону для лошадей. Ливень и ветер смыли и разметали солому с навеса, на половину прикрывавшего загон. Кони не спали, тревожно жалобно ржали. Прижавшись друг к другу, казалось, звали на помощь. На столбах висели сёдла, сбруя, мокрые потники.

 – Да, ребята, – обращаясь к коням, сказал Найдёнов, – не повезло вам сегодня. Ну, кто со мной пойдёт?

Ветер стал тише. И ливень стих. Небо просветлело. Пропадают звёзды. Светает. Пора! Пора!

Вдруг лошади словно взбесились. Они, толкаясь и кусаясь, скакали в узком пространстве загона, вставали на дыбы, пытаясь перескочить через ограду. Жеребец Абдулло Вахоба грудью налетел на тополиную жердь, перекрывавшую выход, сломал её. Диким табуном кони ринулись вслед за своим вожаком вниз по размокшему от ливня берегу реки. Реки, готовой выйти из своих берегов!