Там за Гиндукушем

– Не одному тебе трудно. Могу пожаловаться и на своё собственное прикрытие. Русский Ссудный Банк в Тегеране – «русский» только по наименованию. К России имеет весьма косвенные отношения. Принадлежит частному лицу – Лазарю Литвинову, известному банкиру и предпринимателю. Недавно Литвинов получил из рук шах-ин-шаха фирман о возведении его… Только не улыбайся, мне не до шуток. В персидские бароны! Мне известно, что этот статут в России подтвердить не удалось. Ну, это в делах так, мелочь, нюанс личностной характеристики.  Читаю прессу, официальные отчёты – складывается впечатление, что банк исполняет историческую миссию – содействует экономическому развитию Персии, строительству дорог шоссейных и железнодорожных, портов на Каспийском море, телеграфных линий и станций… Сотни миллионов российских золотых рублей инвестиций в экономику Персии! На деле – эти цифры дуты. Золото в Персию приходит, но не в таких объёмах и не по назначению. В основном это взятки чиновникам, содержание двора. Я не визирую ни одного договора, содержащего статью о золотом рубле в качестве средства платежа, но в приложении к договору заменённом на необеспеченные ничем векселя акционерных обществ, принадлежащих самому Лазарю Литвинову. Понятное дело, на каждой сделке между любыми контрагентами наживается только владелец банка. Я с моими принципами и пониманием вещей банку уже не нужен, даже вреден. Иной другой на моём месте мог бы соблазниться конвертом «отката» за свою подпись, но его конец рано или поздно этим самым был бы предрешён. Придётся уходить, подавать в отставку. Рано или поздно грандиознейший скандал неизбежен. Не хочу, чтобы банкротство банка было возложено на мою совесть!

Александр Георгиевич сложил губы трубочкой, беззвучно присвистнул.

Помолчали. Кудашев сменил тему разговора.

– Владимир Георгиевич! Вы не прокомментировали информацию о переводе капитана Уильяма Баррата в Нью-Дели!

– Этот факт нужно ещё осмыслить. С ходу могу сразу предупредить: наша связь с капитаном Барратом в его новом качестве офицера Разведывательного отдела Генштаба Армии Индии невозможна!

– Почему?!

– Слаба твоя легенда для серьёзной работы на высоком уровне. Наша изначальная задача какой была? Помнишь? Наблюдение и связь. Никаких активных действий. А ты что? Сумел и на приём к Вице-королю Королевства Индии попасть, и с самим генералом Уилфредом Маллессоном познакомиться! Принял активнейшее участие в необъявленной войне. Скажу тебе то, чего не собирался сегодня говорить. Я намерен ходатайствовать об окончании нашей миссии в Персии. Ты уже попал под прицел двух мощнейших европейских разведок. Проверить факты твоей биографии – первейшая для разведок задача. Что потом? Мы тебя потеряем!

– Не спорю, риск есть. Согласен, из-под прицела британской и немецкой разведок пора уходить. В Исфахане аккуратно свернуть работу. Но в Индию мне нужно попасть обязательно! В Индии Чермен. Уверен, он тоскует по родине. Смог бы сам – давно бы вернулся. Его выручать нужно!  Полагаю, с приобретённым опытом и знанием языков я смогу осесть если не в Дели, так в Амритсаре или в Варанаси… Если не военным агентом, так частным лицом! А, Владимир Георгиевич?! Давайте попробуем!

Дзебоев не ответил. Отвернувшись от Кудашева смотрел в оконце на предрассветное небо. По его щеке медленно прокладывала себе дорогу слеза. Не поворачивая головы, сказал:

– Будем прощаться, Саша. Из Ташкента пришлю тебе весточку. Будь осторожен. Помни, у тебя в Персии нет ни друзей, ни врагов. Держи баланс. Побереги себя для России!

Уже в дверях поцеловал Александра Георгиевича в щёку. Сказал шёпотом на ухо:

– Знать должен: наверняка мы здесь не одни. В РО каждое сведение стратегического значения проверяется не дважды и даже не трижды. Такой информационный разнобой, бывает, разбирать приходится! Будем готовы ко всем неожиданностям. Неизвестно, как наши материалы будут оценены!

***

В шесть утра Кудашев попытался своим ключом отпереть дверь в номер. Ключ не проворачивался. Дверь была отперта. Кудашев толкнул дверь в номер, но не вошел, остался в коридоре. Прислушался. Осторожно заглянул в комнату. Было тихо. В номере пахло не только плавленым воском, но и смесью вирджинского табака с розовым маслом. Запах Уны!  Так и есть. Кунигунда спит за письменным столом Кудашева. Не раздеваясь, в повседневном рабочем сером шёлковом платье с белым кружевным воротником.

Кудашев вошёл в номер. Аккуратно, без скрипа затворил за собой дверь, запер её на щеколду. Подошел к Уне, поднял её, как ребёнка, на руки, и сонную понёс к кровати.

Конечно, Уна проснулась, едва ключ был вставлен в замочную скважину. Но как она могла отказать себе в удовольствии полежать в руках своего Джонни?!

На поцелуй Кудашева Уна отреагировала неожиданно: морским угрем выскользнула из его рук. Поправила воротник платья, причёску. В её взгляде синий холод северного моря. Нет тепла и в голосе.

– Гуд монинг, сэр! Как ночная прогулка? Надеюсь, ещё не всех блох и клещей выловили в тегеранских каравансараях? Почему с улицы рук не моете?!

Кудашев, не отвечая, прошёл умываться.