Там за Гиндукушем

В руках мужчин плети, ремни, цепи. У многих оружие – ножи и кинжалы. И впереди процессии, и в самой гуще верующих священнослужители и дервиши. Вот один из них – седой старец в халате, спущенном с плеч от пояса до земли, в высоком белом войлочном колпаке с силой бьёт себя по обнажённой спине плетью. Кричит: «Шах Хусейн, вах, Хусейн!»! На его спине прибавляется ещё один кровавый шрам!

Тысячи мужчин в едином порыве подхватывают этот клич: «Шах Хусейн, вах, Хусейн!»!!! В религиозном экстазе бичуют себя. Многие режут своё тело ножами, оставляя кровавые раны.

Вслед за взрослыми с плачем и причитаниями бегут, прижимаясь к обочине дороги, мальчишки. Совсем дети. Им ещё нельзя принимать участие в церемонии.

Слышны их крики:

– Отец! Отец! Брат! Дядя! Не надо, хватит! Береги себя!

Спасая своих родственников от ударов, разрывающих плоть, мальчишки подставляют под кинжалы и цепи палки, свёрнутые в трубку куски мешковины, даже собственные ручки!

Вот упал на дорогу, потеряв сознание один из участников мистерии. Женщины и дети, стоявшие на обочине, оттаскивают в сторону окровавленное тело, оказывают пострадавшему помощь.

Физически от толпы меня отделял только один шаг. Не будь я женщиной, психическая волна экстаза могла бы вовлечь меня в мистерию. Я почти была готова кричать вместе со всеми и наносить себе удары цепью, рвать своё тело в кровь, не чувствуя боли.

В Персии немного улиц, разделённых, как в Европе на проезжую часть и тротуары. Я стояла, прижавшись к стене, с рисков быть вовлечённой в толпу.

Когда один из участников мистерии, поравнявшись со мной, с криком поднял над своей головой окровавленный кинжал, я упала в обморок.

Очнулась на ковре в прихожей какого-то богатого дома под струёй холодной воды. Вокруг меня женщины. Что-то громко и быстро говорят на фарси. Сняли с меня човдур, испуганно заголосили, увидев мои белокурые волосы. Их причитания прервал громкий властный голос. На мой лоб упала капля ароматного уксуса. Я окончательно пришла в себя. Увидела: рядом со мной моя добрая знакомая – госпожа Мехмене-Бану!

Что ж, Исфахан не Рим и не Лондон, город маленький, ничего в этой встрече особо невозможного не было. Однако, была, была реальная возможнось остаться на улице, растоптанной, как раненая птица, толпой.

Госпожа Мехмене-Бану помогла мне привести себя в порядок. Приказала подать мне чаю, предложила кусочек сухой лепёшки. Попросила прощения, объяснила: сегодня не праздник, сегодня день скорби, пост.

Ещё долго смотрели мы из окна на процессию. Госпожа Мехмене-Бану рассказывала мне предания – "хадисы" – о жизни и смерти шаха Хусейна, погибшего десятого Мухаррама шестьдесят первого года хиджры или в  шестьсот восьмидесятом году от Рождества Христова в бою под городом Кербела. Воины Омейядского халифа Язида Первого нанесли правоверному шаху Хусейну двадцать девять колотых и двадцать семь рубленных ран!

В этом же сражении погибли юный Али Акбар, семнадцатилетний сын имама Хусейна, а также племянники Аун и Мухаммад – сыновья его родной сестры Зайнаббинт Али. Враги не пощадили и шестимесячного малыша Али Асгара, расстреляв его из луков. Народная память сохранила имя злодея, отрубившего имаму голову – Шимр.

Десятого Мухаррама Ковчег Ноя, известного из святых сборников преданий «хадисов» как Табут аль-Нух, по окончанию всемирного потопа причалил к суше. Десятого Мухаррама иудейский святой Муса – Моисей – со своим народом спасся от преследовавших его Фараона и его войск.

В этот день в Заповедной мечети Мекки на Каабе аль-Бэйт аль-Харам, что означает «священный дом», меняют покрывало на новое, а старое разрезают на кусочки и дарят мусульманским общинам мира…

Вот такой необыкновенный День!

Я плакала от всей души в этот день скорби вместе с моей новой подругой. Не жалела о том, что не побоялась одна выйти в этот день на улицу!

Впервые в своей жизни увидела гигантское собрание народа в несколько десятков тысяч мужчин, как один человек спаянных общей идеей. По команде своих руководителей – организаторов масс – исполняющих их волю!

Вернувшись домой, записала в блокнот пришедшую на ум мысль: «Станет ли идея суфражизма той политической теорией, которая будет способна поднять массы на борьбу за равноправие женщин с мужчинами? И победить в этой борьбе? Скорее всего – нет. Борьба за власть всегда велась с кровью. Горькой была бы такая победа. Мужчины будут править миром всегда. Плетью, мечом, порохом. Насилием и смертью. А женщины будут любить, рожать детей и воспитывать их добрыми, честными, трудолюбивыми на радость родителям и на благо своего отечества».

                Уна СКОТТ.

Примечание: из этих записок статья в «Таймс» так и не получилась, опубликована не была.

Глава ХIV   

Возвращение в Исфахан. Смерть Гагринского. Встреча с дочерью купца Татунца. Пять марок Рейх Дойче Банка серебром. Совещание у генерала Жилинского. Министр всегда прав!

Сентября, 20 дня, 1912 г. Исфахан.