Там за Гиндукушем

– Александр Георгиевич! Простите меня, какой из меня разведчик… Вытряс из меня подполковник Калинин всю правду про Колчестер. Я, конечно, цен не знал и не знаю, но про наши покупки и расходы был вынужден рассказать всё, чему был свидетель! Не умею я лгать. И не умел никогда…

– Не беда, Владимир Михайлович! Нет нужды лгать. Наши отчеты не будут отличаться друг от друга. Это хорошо. Для меня тоже ложь унизительна. Не мы в должниках у бюджета, квартирмейстерство! Если в Центре решили посадить нас на самообеспечение, мы должны быть официально уведомлены. В противном случае наши расходы должны согласовываться, а счета – оплачиваться!

– Александр Георгиевич! Калинин забрал у меня подарки, сделанные мне лично после спасения маленькой леди Джейн генералом Фальконером. Все золотые вещи: портсигар, запонки, зажигалку… Грозил отдать под военно-полевой суд за мародёрство! Я боюсь. Хочу домой…

– Не бойтесь,  Владимир Михайлович! Я товарищей в бою не сдаю. И подарки не жалейте. Мы сюда не за безделушками приехали. Калинин сделал большую ошибку, начав работать с нами силовым методом. Не предполагал в боевом русском офицере, ветеране японской войны, такую алчность!

– Разве он боевой офицер, Александр Георгиевич? Не знаю, как в офицерской среде, но в народе их, таких,  как он, «тыловыми крысами» величают!

– С чего вы взяли?

– Калинин сам, воспитывая меня, рассказал. Увлёкся. Хвалился, что был начальником войскового этапа на КВЖД. За войну заработал большие деньги. Занимался и вопросами разведки, и вопросами контрразведки. Китайцев, японцев допрашивал, сведения выбивал, перевербовывал. Неужели на войне можно заработать? Не понимаю.

Кудашев был поражён:

– Как? Сам о себе?! Какое самомнение и тщеславие… Я был о нем более высокого мнения. Мой ум заслонили его чин и положение. Хорошо, впредь умнее будем.

Походил, подумал. Продолжил:

– А вы, Саймон, вспомните народную мудрость: «Ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным»! Старые люди говорят, «делай добро и бросай в воду». Так то. А безделушки по возвращению в Россию я вам свои отдам. На память. Калинин не посмел их у меня реквизировать. Ни о чем не беспокойтесь. Я иду спать. И вы ложитесь.

***

Несколько ранее.

Асхабад Закаспийской области Российской Империи.

Мая 4 дня, года 1912.

В субботний день четвёртого мая адъютант Командующего войсками Закаспийской области полковник Отдельного Корпуса жандармов Владимир Георгиевич Дзебоев готовился отбыть в командировку в Ташкент. На неделю. Зашёл в финчасть, получил своё жалованье за апрель, положенные георгиевские, командировочные. Опечатал сейф. Сдал в секретный отдел ключи от сейфа, дежурному штабс-капитану – от собственного кабинета. Молча попрощался со штабс-капитаном рукопожатием.

Вышел на крыльцо. Тяжело вздохнул. Перекрестился на полуденный колокольный звон, донёсшийся от православного Воскресенского собора. В ожидании своего авто достал портсигар с родовой тамгой рода Дзебоевых.

К зданию канцелярии Начальника области подкатил автомобиль, но не ожидаемый синий «Рено» с прапорщиком Илларионом Ованесяном за рулём, а чёрный «Руссо-Балт» из сапёрного дивизиона.

Из машины, скрипя новенькой портупеей, вышел молодцеватый капитан пограничной стражи. Не поднимаясь на крыльцо, отрапортовал с тротуара:

– Господин полковник! Таможенной службой железнодорожной станции «Асхабад-Навалочная» задержан субъект, пытавшийся получить груз – более пуда маковой соломки из Уссурийска. Субъект действует по документам с разными фамилиями. Утверждает, что в целях конспирации. Ссылается на вас. Капитан пограничной стражи Усатый!

Протянул полковнику Дзебоеву документы. Дзебоев документы не принял:

– Заходите, господин штабс-капитан. Подайте документы через службу экспедиции канцелярии.

Прошли в здание, в кабинет для переговоров.

Дзебоев раскрыл поданный паспорт. С фотографии на него глянул подполковник Калинин в цивильном полосатом пиджаке и галстуком бантиком. Однако, согласно записи предъявителем сего паспорта являлся подданный Российской Империи некий Лев Янович Незашибитько. Паспорт выдан три года назад Бессарабским Управлением полиции. Второй документ тоже с фотографией. На ней подполковник Калинин в форме при погонах, под своим именем, но по должности - старший техник службы вооружения артиллерийского дивизиона, войсковой части, дислоцированной в Асхабаде, уже месяцев пять, как переведённой в персидский порт Энзели.

– Где он сейчас, этот Незашибитько? – спросил Дзебоев.

– Под стражей в машине, – ответил капитан Усатый.

– Образец товара имеется?

– Так точно, господин полковник. Прошу, вот в конверте.

Полковник Дзебоев раскрыл конверт, понюхал, попробовал кусочек на вкус. Сморщился, выплюнул. Спросил капитана:

– Давно в Закаспии, господин капитан?

– Третий месяц, господин полковник. Переведён из Выборга по состоянию здоровья. С лёгкими была беда. Врачи рекомендовали сухой теплый воздух.

– С этим у нас в порядке. Теплее и суше не бывает. Ещё месяц, и вы в этом убедитесь. Как я понял, в японской вы не участвовали?