Там за Гиндукушем

– Господи, как интересно! Сама никогда не додумалась бы. Что за чушь читала на эту тему, что за гадость выслушивала от цыганки!

– Какой цыганки? Где?

– Недалеко от Исфахана у каравансарая Билбил-дех цыгане табор разбили. Я остановилась напоить коня, ко мне цыганка пристала. Спросила, какого я знака. Узнала, что Скорпиона, такого наговорила. Сначала все хорошо, я и умная, и энергичная… А потом…

Уна заплакала.

Кудашев гладил её, как маленькую девочку по голове.

– Уна! Не верь цыганке. Она правду с вымыслом мешает. Твой характер и твои достоинства она по твоему лицу вычитала, как по книге. Не всякая молодая женщина в одиночку по персидским горам разъезжает! А потом напугала тебя. Это тоже понятно. Сколько ты ей дала?

– Не помню, всё мелкое серебро из карманов… Кранов десять, двенадцать, наверное.

– Вот так. Плюнь через левое плечо и забудь!

Уснули.

***

С Гагринским общались под утро в душе под шум воды не более пяти-семи минут при соблюдении всех мер конспиративной  встречи. Конструктивного разговора не получилось. По вине Гагринского. Первым делом он спросил:

– Вы влюбились, Александр Георгиевич?

– Задайте вопрос полегче, мистер Саймон! – в сердцах отрезал Кудашев. Спохватился, прикусил язык. Не время распускаться. Нельзя срываться на подчинённом. Бедный Владимир Михайлович и так, как в тюрьме, в этой усадьбе.

Обнял Гагринсково. Сказал ему на ухо по-русски:

– Не обижайся. Вернусь, поговорим. Всё очень не просто. Сами видите, мы вступили в собственную необъявленную войну. Вас уже допросили?

– Нет. А должны?

– Возможно. Будет допрос, освещайте только факты общеизвестные. Никаких комментариев, никаких собственных подозрений и умозаключений! Понятно?

– Да. Так и сделаю. На ужин меня не приглашали. Я видел машины и кое-кого издалека, из окна вивария…

– Именно. По нашей линии какие новости? Были на связи? Есть сообщения?

– От генерала Фальконера короткий вопрос: «Что случилось?». По высокочастотной связи от «SG-1» (от Дзебоева) – сообщение: «Будьте осторожны. Возможна визуальная проверка лицом, знающим вас по Асхабаду», и приглашение прибыть в Тегеран.

– Спасибо, Владимир Михайлович! Была проверка. Ужинали мы вчера с проверяющими.  Во всяком случае, с одним из них. Русского я на лицо по Асхабаду помню. Второй – туркмен – здесь по делам, русский его помощник. Дела тёмные, преступные. Не знаю, что они решили по отношению лично ко мне, но то, что приложили руку к уничтожению полковника Баррата – это точно. Впрочем, нельзя исключить версию, что огнемёт изначально предназначался мне, а не вице-консулу! Ладно, поживём, увидим – опознал, не опознал. Ещё не вечер. Сами будьте осторожны. Не оставляйте приставку на аппарате. Всегда убирайте её в тайник. Возможен гласный официальный обыск. Больно высокая фигура ушла с шахматной доски в Большой Игре!

***

Июля 15. 1912.

Утром Кудашев проверил «Роллс», переданный полковником Барратом санитарной службе, завел и вывел машину из-под навеса для экипажей.

Уна не удивилась. А Кудашеву на этот счет уже не перед кем было отчитываться.

В доме Барратов их ждали. Вдова леди Баррат вся в черном с черной вуалью на лице. Выслушала соболезнования Кудашева, всплакнула и поцеловала Александра Георгиевича в щёку. Пили чай. Разговор не клеился. Кудашев и Уна более часа сидели вдвоём на диване обнявшись и прижавшись друг к другу. Кудашев вспоминал собственных родителей, своё детство. Его лицо тоже было мокрым. Молчали.

Наконец Уна поцеловала его. Раз, другой. Снова расплакалась. Сказала:

– Послезавтра мы с мамой уедем. Повезём папу на родину. Ты знаешь?

– Да, – ответил Кудашев. – Мне говорил Уильям. Он уже с утра ждет меня в своей библиотеке.

– Ты нас проводишь? – спросила Уна.

– Конечно, до самого причала, – ответил Кудашев.

Поцеловал Уну.

Вернулся к машине. Поехал в консульство.

***

Документ № 59

Александр Николаевич Лисович-Кутафьев – баронессе Фон Рихтгофен.

Письмо «заказное» с конвертом (подлинник).

Санкт-Петербург,

Царское Село, Дом моды Ольги Бульденковой, Баронессе Фон Рихтгофен в собственные руки.

От Александра Николаевича Лисевич-Кутафьева.

Закаспийская область, Асхабад.

Августа 1. 1912 года.

Ваша Светлость госпожа баронесса! Друг мой бесценный Гретхен! Бестия моя любимая белокурая! Скучаю по тебе. В первых числах сентября буду в Санкт-Петербурге. Встретимся. Привезу твой заказ – хороший двусторонний «килим» - настоящий персидский голубой ковёр размером во всю твою спальню! И кровати не нужно будет! По делам ничего не скажу, общаюсь с нашим партнёром напрямую. Да, привезу ещё чеканный серебряный кувшинчик миндального масла – секрет долгой молодости красивых женщин!

Тысяча поцелуев, твой Алекс.

***

Документ № 60

Баронесса Фон Рихтгофен – майору Вальтеру Шуберту, военному атташе Германского Рейха в Российской империи.

«Клио» – «Фелсен»

Августа 10. 1912.

Мой генерал! Получила письмо от Алекса. Ты, оказывается, делаешь успехи. Не хорошо переманивать моих друзей. Оставил бы его мне. Тебе же было бы спокойнее. Постарайся меня утешить.

Целую. Твоя Клио.

***

Документ № 61