Там, за зорями. Пять лет спустя

— И все же я прошу тебя остаться! — перебила его девушка. — Не хочу, чтобы ты уезжал вот так, на ночь глядя. Если тебе так необходимо быть завтра в Минске, ты с тем же успехом можешь запросто уехать семичасовым автобусом! Так же вызвать такси, но при этом выспаться в нормальных условиях! К тому же за мной ужин! И потом мы могли бы спокойно поговорить, не торопясь, не в дверях!

— Папочка, пожалуйста, останься! Ты ведь только приехал, а мы с тобой так давно не виделись! — из столовой выбежала Маняша и, вцепившись в его руку, прижалась к ней щекой. — Ты разве не соскучился по мне? А я так тебя ждала… Я тебя всегда жду… — призналась она, поднимая к нему ясные голубые глаза.

Леша поднял девочку на руки, и она тут же обхватила его шею руками. Парень взглянул на Злату.

Она смотрела на них, и в ее глазах застыла просьба: «Ну, пожалуйста!».

— Ну, хорошо, — кивнул он и, поцеловав Маняшу, опустил ее на пол. — Значит, идем есть сырники? — спросил он. — А потом будем книжки читать?

— Да! — радостно захлопала в ладоши девочка. — Сказки! Только я сейчас за Бусиной сбегаю!

— За куклой, что ли? — не понял он.

— За Ульяной! — хором ответили ему Злата и Маняша. — Мы ее с мамочкой Бусиной зовем, потому что она маленькая и хорошая, как бусинка! — пояснила девочка.

— Ну, хорошо, беги за Бусиной и будем кушать! — кивнул парень и после того, как Маняша убежала за сестренкой, стал снимать куртку.

…Они поели и выпили чай. Потом Леша сел делать с Маняшей уроки, а Злата забрала Ульяну. Рассыпав на ковре игрушки и конструктор, они на время увлеклись игрой. Когда Злата, искупав детей, отправилась читать им сказку и укладывать спать, Леша вышел в столовую.

Блотский разливал в бокалы вино, когда появилась Полянская, плотно закрыв за собой дверь детской.

— Я здесь похозяйничал немного, надеюсь, ты не против? — осведомился он. — День был суматошным, думаю, бокал красного вина на ночь будет кстати! Уснули девочки? — спросил он, протягивая ей бокал с вином.

— Да, сдались! — кивнула она и, взяв предложенный бокал, опустилась на диван. Они не стали чокаться или произносить тост. Повода как бы и не было. Просто выпили немного вина в полной тишине, как будто собираясь с мыслями или решая для себя, с чего начать и стоит ли вообще что-то говорить. Не лучше ли промолчать и разрешить событиям идти своим чередом?

— Злата, что происходит? — первым все же заговорил Леша. Спросил, потому что видел, в каком она состоянии, чувствовал, что у нее проблемы, видел, что все не так… — Почему ты вдруг засобиралась в город? Что тебя не устраивает в деревне? Что с тобой? — спросил он.

Девушка не сразу решилась ответить. Какое-то время молчала, наблюдая, как темная жидкость стекает по стенкам бокала. Ей не хотелось взваливать на Блотского свои проблемы, тем более она сама выбрала свою жизнь, Дороша и в общем-то заслужила все то, что имела. Но и сил, чтобы дальше держать все в себе и с этим жить, не имела.

Даже у нее, неисправимой оптимистки, верящей в лучшее и не поддающейся хандре, порой случался сбой. Кончался заряд, что ли… И она как будто проваливалась в эмоциональную яму, когда ничего не радовало, более того, все, что она делала, во что верила и к чему стремилась, уже не приносило прежнего удовлетворения. Когда наваливалось все сразу, сил противостоять не было. Хотелось только одного: чтобы рядом оказался кто-то, кому можно уткнуться в плечо и на время забыть обо всех проблемах. У нее появлялась некая неуверенность в себе, заставляющая опускать руки, а рядом не было никого, кто подал бы руку и помог выбраться.