Там, за зорями. Пять лет спустя

Отвезя Машку в школу, Полянская растопила грубку, потому что в доме было зябко, и занялась приготовлением обеда. Она сейчас старалась с самого утра справиться со всеми домашними делами, чтобы потом до самого вечера, пока не придется ехать в школу за дочкой, заниматься музыкой и писать. Услышав, как хлопнула входная дверь, девушка вышла из кухни. Она никого не ждала, да к ней, кроме Алки Масько, никто и не заходил из деревенских. Да и та бывала не часто, приходила, когда что-то нужно было, в основном, конечно, поесть.

— Ну и холад жа на двары! — закрывая за собой дверь, посетовала баба Маня. — Я i не бачыла ў акне, што такі вецер! Зусім сляпая стала! Во, пакуль дачапала, адубела зусім! Здароў, Златуля!

— Здравствуйте, баба Маня! Проходите, давайте я помогу вам раздеться! — поспешила к ней девушка.

— Скажы, Златуля, ці не дурная баба, у такую пагоду выйсці з хаты! Ой, да толькі сіл няма сядзець ужо адной у прыцемку гэтым! Па целявізару і паглядзець няма нічога харошага! Я званіла як-та пару разоў вам, дык ніхто трубку не браў! Мо целяфон не работая?

— Да нет, работает! Просто я часто уезжала. Дома никого не было, — улыбнувшись, сказала девушка, помогая снять старушке пальто и платок и пододвигая стул. — Вы присаживайтесь, баб Маня, а я сейчас самовар поставлю.

— А мы з бабамі паміж сабой гаворым, што тэта Златулі не бачна на дзярэўні. Думалі, ці не паехала ты мо ў горад да бацькоў. Маські як-та былі, кажуць, тут ты. А не заходзіш. Hi да мяне, ні да Ніны. Ты мо пакрыўдзілась на нас, Златуля? Мо думаеш, што мы асуджаем цябе? Не, мамка мая, ты так не думай, i мы так не думаям, куды нам, старым. Ну, што зробіш, калі так у вас усё здарылася з Аляксеям? Вы маладыя, вам бачней! Жызня, яна такая! Наго ў ёй толькі не здарыцца! Па нам, дык толькі б ты шчаслівая была, толькі б добра табе было, мы табе заўсёды гэтага жадалі, а з кім і як — табе рашаць! I табе жыць!

— Да я не обижаюсь, баб Маня! Что вы! Просто… Ладно, давайте уж чай пить!

— Ну і добра, Златуля! Ты разумееш, як тара з плеч, мы крэпка перажывалі. А цяпер скажу бабам, усё добра. I во, што хацела сказаць табе яшчэ, унучачка! Ты Цімафееўну не абходзь, яна любіць цябе і Машу і вельмі перажывая, што ты не зайдзеш боляй і малую не пусціш!

— Баб Маня, ну как же я могу к ним приходить? Нет, я не против, чтоб Маняша у них бывала, но я… Как-то это неправильно!

— А ў нас, у старых, ты ведаеш, Златуля, іншае паняцця таго, што правільна, а што не… Мы цябе любім, як родную ўнучку! Ты ж нас тут адна ратуеш, падтрымліваеш і не даеш раскіснуць зусім! Так што ты кінь тэта, заходзь да іх! Яны старыя, дачка ў іх памерла, Аляксей у Мінску, і калі цяпер прыедзе, а ты для іх заўсёды застанешся роднай! I не думай па-другому!

— Спасибо вам, баба Маня! — Злата улыбнулась и поставила на стол чашки, потом сходила на кухню за плетеной корзинкой, полной конфет, сухарей и пряников, а потом еще и блюдце с сыром и колбаской принесла.

Скоро закипел самовар, и Злата разлила по чашкам ароматный чай. Занятые чаем, некоторое время они молчали.

— Ну, што новага ў цябе, Златуля? Што там у Мінску чуваць? — спросила баба Маня, как спрашивала всегда. И как раньше, Злата стала рассказывать обо всем, что происходило в ее жизни в последний месяц, зная, что бабе Мане все это интересно. Старушка радуется за нее так, как радовалась бы бабушка, если бы была жива. — Як я рада за цябе, Златуля! Мы часта з бабамі гаворым, да і з дзеўкамі маімі тожа, якая ж ты маладзец! Дай бог, штоб і далей у цябе ўсё было добра! I шло ўсё толькі ў гору! Баба Соня глядзіць на цябе адтуль, зверху, і ганарыцца, нябось!

— Спасибо! — только и смогла сказать девушка, подливая пожилой женщине еще чаю. — Ну, а у вас что нового?

— Да што ў нас ужо можа быць новага, Златуля? Дзень перажылі і добра! Зусім я не грабаюсь ужо. Мо памру к вясне!

— Так-так-так! Вы мне эти разговоры бросьте! Отдыхайте больше. Может, подлечиться стоит? Не говорите об этом! Мы прорвемся и эту зиму переживем! — не терпящим возражения тоном перебила Полянская бабу Маню. — Ды сколькі можна жыць? Скора восемдзесят!

— Десять лет еще как минимум. Туда всегда успеется. Туда попасть не сложно, вот только оттуда еще никто не возвращался. И не хочу я слышать про вечный покой и рай, пусть и богохульство это! Вот в Горновке — рай! И пока есть это голубое небо и возможность видеть эти просторы, надо жить! Не унывайте, баб Маня. Я знаю, дочки ваши в городе и зиму придется снова зимовать одной, но нам ведь не впервые, правда? Перезимуем! — с привычным энтузиазмом говорила девушка и улыбалась так, что не поверить в ее слова было невозможно.

— Ой, Златуля, добрая ты, залатая! — засмеялась баба Маня. — Перазімуем. Толькі, кажуць, зіма суровая будзе…

— Прорвемся! — Златуля, зусім забылася! А ты чула, што хату тэту, што пасля Ніны Лугоўскай стаіць, купілі?

— Да вы что? В самом деле? — несказанно удивилась Полянская.