Тамбера

Тамбера сказал правду, он и в самом деле еще не проголодался. В его словах не было ничего странного. Но мать по тону голоса поняла, что с сыном опять творится что-то неладное, и это встревожило ее. Не прошло и пяти минут, как Вубани вошла в комнату к сыну. Он сидел в углу на циновке, обхватив руками колени.

— Ты болен, сынок?

— Нет.

— Почему ты не стал ничего есть? Почему забился в угол?

— А что, нельзя?

— Веселого человека дьявол боится. Печаль да кручина — вот что дьяволу мило. — Вубани внимательно посмотрела сыну в глаза. А когда заговорила снова, в ее голосе стали слышны тревожные нотки. — Тамбера, что с тобой? Что тебя огорчило?

Тамбера резко поднялся.

— Где там твоя еда? — грубо спросил он и вышел из комнаты. Мать последовала за ним, не отрывая от сына глаз.

Она догадывалась, о чем грустит Тамбера. И, подавая ему кушанье, промолвила со вздохом:

— Как бы радовалось мое сердце, сынок, если бы ты надумал жениться.

— Что? Почему я должен жениться? Я и не думаю об этом! — Тамбера говорил раздраженно, со злостью, и мать почла за лучшее не продолжать разговор.

Но тут вмешался Имбата.

— Хочешь ты или не хочешь, — сказал он, — а пришла пора подумать о женитьбе.

Тамбера промолчал.

Ободренная поддержкой мужа, Вубани поспешно добавила:

— Когда женишься, сынок, на душе у тебя сразу станет спокойно, вот увидишь. Давай-ка подыщу тебе невесту! А может…

Она хотела сказать: «А может, посватаем Ваделу», но прикусила язык, вспомнив, что Имбата все еще не помирился со Свамином.

Тамбера опять нахмурился. Он и так сел за стол безо всякой охоты, а тут еще эти разговоры. У него даже кусок застрял в горле. Он встал, резким движением отодвинул от себя поднос и вышел.

— Совсем от рук отбился! — проворчал Имбата, когда за сыном захлопнулась дверь. — Слова ему поперек не скажи. Чуть что — бежит из дому.

— Ты уже присмотрел невестку? — озабоченно спросила Вубани.

— Некогда мне этим заниматься, других забот хватает. И вообще, чего ты пристала: жениться, жениться! Он еще молод, не дорос до этого.

— А по-моему, Чем скорее его женим, тем лучше.

— Внуков, что ли, захотелось?

Не дожидаясь ответа, Имбата отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Вубани знала — больше от мужа ничего не добьешься. Оставив его в покое, она отправилась к Ламбару, посоветоваться с ним и его женой.

На полпути Вубани увидела Тамберу. Он сидел на камне на берегу моря, одинокий, угрюмый. Мать издали долго смотрела на сына, потом медленно, робкими шагами приблизилась к нему. Тамбера не слыхал, как она подошла.

— Д, А и М — будет ДАМ… — шептал он.

— Сынок, позвала Вубани.

Голос ее был еле слышен, но Тамбера вздрогнул от неожиданности и обернулся. Если бы перед ним была не его родная мать, у него, наверное, волосы встали бы дыбом от ее горящего пронзительного взгляда.

— Почему ты сидишь здесь один? — спросила мать.

Он ничего не ответил, встал с камня и побрел вдоль берега. Вубани не сводила с него опечаленных глаз. Когда он уселся неподалеку на другой камень, она глубоко вздохнула и сказала себе: «Да, так оно и есть… Пока не поздно, я должна действовать».

Торопливыми шагами она вернулась домой, затем опять вышла и направилась к хижине, стоящей напротив дома Гапипо. Жена Гапипо, увидев ее, пригласила зайти к ним, но Вубани, поблагодарив, отказалась: она спешила по неотложному делу.

Через несколько минут Вубани сидела перед почтенного вида старцем и излагала ему свою просьбу:

— Пак дукун![18] Всякий раз, когда мне трудно, я прихожу к тебе за помощью, ведь пак куда опытней и мудрее меня. Вот и сейчас я прошу пака помочь одному больному.

— Кто же этот больной, дочка? — спросил старик.

— Мой сын, которого я носила под сердцем и родила в муках. Мой сын, в котором течет кровь наших предков. Не телом он занемог, не кости у него сломаны, не кожа поранена, не истекает он кровью. Душа у него страдает, смутил его враг-искуситель, прикинувшись другом. С тех пор как мой сын повел с ним дружбу, покой совсем потерял, извел себя думами, воля у него ослабла.

— В какой день родился твой сын?

— В ночь с четверга на пятницу.

— С ветра на бурю… А враг его когда родился?

— Разве я знаю?! У нее чужая кровь и другой цвет кожи. Она приехала из Голландии. Недавно.

— A-а, вон что. Ее зовут Клара?

— Да.

— Подожди-ка немного.

И старик исчез в соседней комнате, где царила кромешная тьма. Пробыв там довольно долго, он вернулся с кеменьяном[19], стручком красного перца, луковицей и куриным яйцом. Все это старик передал Вубани с таким наказом:

Сегодня ночью ты вызовешь духов твоих предков и попросишь их, чтобы они помогли тебе. А это сторожа. Зарой их на пороге своего дома. Они будут стеречь твоего сына.

Узнав у дукуна все, что нужно делать, Вубани распрощалась с ним, оставив ему узелок с вещами за добрый совет и поддержку.

Той же ночью, когда муж и сын заснули крепким сном, Вубани неслышно выскользнула за дверь и спустилась во двор. У самой лестницы она выкопала ямку, положила туда завернутые в листья красный перец, луковицу и яйцо, засыпала все землей и заровняла это место, чтобы и следов не осталось.