Тамерлан (начало пути)

Исраил Ибрагимов

Тамерлан

Исраил Ибрагимов

Тамерлан

(начало пути)

Историческая повесть

1

Начало осени… Излучина долины безымянной реки. Вдали заснеженные вершины гор. Покатый сверху курган, внизу табун коней. Окрики коневодов – пастухов.

На вершине холма сгрудилась группа юношей‑ пастухов, вооруженных луками, а кое‑кто – и ножами. Один из них и вовсе саблей, на которую оперевшись, он стоит, с лукавинкой в глазах озирая товарищей… Это – Чеку Барлас, известный среди товарищей как паренек с эксцентричным, эпатирующим нравом, что дает им право воспринимать его полушутя‑полусерьезно… Он шут, но когда надо – воин…

Однако на этот раз не до шуток – речь держит Долон – парень видный. Лидер.

Галдеж.

‑ Слово – Долону. Шпарь Долон, – это, размахивая саблей произносит Чеку Барлас.

‑ Заткнись, Чеку! Язык у тебя длинный. Я не прошу слова – запомните: когда мне нужно, я беру его без разрешения. Тем более без твоего придурок!

Слова Долона вызывают веселое оживление.

‑ Завтра на рассвете снимаемся. Уходим…

Возгласы:

‑ Куда?

‑ Зачем?

‑ Сардар, скажи, – Долон обращается к одному из товарищей, – говори как есть. Прочисти мозги безмозглым!

‑ Я только что оттуда, – начинает Сардар.

‑ Говори откуда! Не темни!

‑ Из‑за Тикдага…

Все головы поворачиваются в сторону, туда, где вдали в дымке виден пик горы…

‑ О, там много мест, где можно справить нужду, не опасаясь, что сядет на твою голову сорока, – это опять, не сдержавшись, говорит Чеку Барлас.

Хохот. Реплики: «Ну, и как? Справил? А что сорока?»

Долон грозно надвигается на балагура – тот полудурашливо, полусерьезно отступает за спины товарищей, что вызывает снова хохот.

‑ Там – табуны Камарадина…

Воцаряется молчание – лица вмиг становятся серьезными.

‑ И стойбище там?

‑ Нет, но стойбище там станет следом… Через пару дней Камарадин будет здесь…

‑ Ну, что ясно, безмозглые? – спрашивает Долон.

‑ Не всё, – говорит один из юношей.

‑ Тебе? – обращается Долон к другому.

‑ Мне‑то что…

‑ Тебе?

‑ А что. Так не терпится? – спрашивает робко юноша.

‑ Ему не терпится, свидеться с невестой… ай‑ай! Как сладки сиськи Жамбы!...

‑ Замолчи, собака!

‑ Мне не ясно, – вдруг выступает вперед молчавший до сих пор юноша.

‑ Ему не ясно, эй, слушайте! – подталкивает юношу Чеку.

‑ Он сосунок. Его только что оторвали от материнской груди… Ну, что тебе не понятно? – сердится Долон.

‑ Мне не ясно, – упрямо твердит юноша.

‑ Ему не ясно, – в той же манере говорит Чеку.

‑ Эта земля принадлежит племени Камарадина. Это его пастбище – теперь ясно, сосунки?.. Они идут сюда и не позже третьего дня будут здесь – теперь ясно, облезлые придурки?! – сердится Долон. – Нас с ноготок, а они вооружены. Их тьма. Снимаемся – возражения не хочу слышать.

‑ Мне не ясно…

‑ Чтобы все было готово сейчас же. Пошли…

Группа обескуражено собирается разбрестись.

‑ Стойте! – У меня предложение, – почти с металлом в голосе выкрикивает юноша.

Люди замирают на месте.

‑У него предложение, – подхватывает Чеку.

‑ Этот мальчик только что оставил в покое материнские сиськи. И уже – смотрите‑ка! – ничуть не колеблясь, говорит юноша.

‑ Для чего?

‑ Мы высечем Камарадина, мы угоним его табун.

‑ Высечь Камарадина!? – хохочет Долон, за ним – остальные.

‑ Ты не в состоянии натянуть тетиву лука. Тетива – не твоя просранная штанина. Ну‑ка, Чеку, помоги этому молокососу натянуть тетиву – пусть сначала попробует попасть…ну, во… хотя бы, в это дерево…

Чеку подходит к юноше – тот его решительно отстраняет, достает из колчана стрелу…

Хохот замирает – внимание всех, почуявших серьезность ситуации, целиком сосредоточено на действиях юноши. И лишь Долон продолжает вызывающе посмеиваться, да Чеку все еще не отступает от своей манеры подшучивать. Но вот и он угомонился, сказал:

‑ Он умеет натягивать тетиву!

Да так и произошло: юноша медленно, казалось, нарочно медленно, достает из колчана стрелу, медленно натягивает под пристальным взглядом товарищей лук, прицеливается в дерево и вдруг пускает стрелу прямо… в Долона – тот с хриплым вскриком хватается руками за стрелу, которая врезалась ему в сердце… и падает…

Люди в шоке. Кое‑кто бросается к поверженному – у того из горла хлыщет кровь, но тем не менее он успевает сказать:

‑ Ты смог натянуть тетиву.. со‑бака!...

И умолкает.

От трупа отпрянул Чеку – закричал:

‑ Тимур сын Торгая умеет владеть луком! Слышите! Все слышали!

2

Тот же холм. Те же люди. Кое у кого немой вопрос к Тимуру, но он, как воды набрал в рот. Зато оживлен, как всегда, Чеку. Он причитает:

‑ Проклятый Камарадин! Зачем тебе нужно было убивать нашего батура, – а потом, как бы опомнившись, подходит к Тимуру, протягивает тому свою саблю.

Тимур отстраняет дар:

‑ Я добуду сам… – обращается к товарищам уже не юноша, а признанный верховод.

‑ Все умеют натягивать тетиву?

Молчание.

‑ Конечно, все. Я так и знал… Сейчас пойдем в Тикдаг. Все, кто умеет натягивать лук идут со мной. Остальные… Остальные гоните… табун домой… Мы нагоним через пару дней… Старайтесь гнать по руслу реки… Ясно? А сейчас жрать…. Жрать…

3