Тамерлан (начало пути)

‑ Это – повелитель славного города Самарканда. И да будет к ним всегда милостив Аллах! – отвечает Чеку.

Глава тюрьмы наклоняется снова к Джамалю – тот коротко что‑то шепчет. Глава тюрьмы обращается к Чеку:

‑ Почему ты здесь?

‑ Я с приятелем гулял по базару и тут…

‑ Гуляли?

‑ Свидетель Аллах – гуляли…

Слова Чеку встречены дружным и довольно продолжительным смехом.

‑ Ты полагаешь, тебя взяли по ошибке?

‑ Именно так: по ошибке. Вы проницательны, господин повелитель.

Снова смех.

‑ За арбузы и дыню забыли заплатить?...

‑ О, вы всевидящие и всезнающие люди – да, забыли! Забыли – чертова память!...

Веселое оживление.

‑ Сотню изделий из высококачественной самаркандской глины разбили! Может быть тоже по ошибке!?

Вперед выступает знакомый торговец, он плача говорит:

‑ Видит Аллах, они разорили меня.

‑ Не беспокойтесь, господин горшечник, я восполню ущерб.

Повелитель города снова что‑то шепчет главе тюрьмы.

‑ Ты погубил двух лучших воинов повелителя – тоже нечаянно?

‑ О, у вас, всемилостивый повелитель, замечательные воины! Двое? Вы сказали “двое”? Клянусь, я не хотел их убивать… Они сами… споткнулись и …

‑ Хватит лжи! – рявкнул глава тюрьмы. – Прикуси свой грязный язык!

Повелитель города дает знак главе тюрьмы – шепчет и тот, смирив гнев, обращается к Чеку:

‑ Где содержится девица Жамбы? Ты знаешь, что ее разыскивает родной племянник нашему всемилостивому – да поможет его деяниям Аллах! – повелителю Самарканда – лучшему из лучших городов нашего солнечного Мавераннахра?

‑ Я несчастный бродяга – да покарает меня Аллах! – а потому ни о какой девушке… Ж…амбы… не слышал… но в нашем Кеше много добрых слов говорят о всемилостивом повелителе Самарканда.

Повелитель что‑то шепчет снова – в который уже раз! – главе тюрьмы – тот жестом подзывает лопоухого.

‑ Говори, как назвал нашего… всемилостивого?

Лопоухий мнется.

‑ Говори!

‑ У меня не поворачивается язык – да отсохнет он! – произнести это богопротивное слово…

‑ Говори! – наконец‑то, минуя посредничество, как бы взрывается повелитель Самарканда.

‑ Он…он… Назвал нашего… всемилостивого, богоугодного повелителя… э… кривым…

‑ Так и назвал? – спрашивает тюремщик.

‑ Он… “кривой Джамаль”… Клянусь, это его слова!

Тут происходит следующее: повелитель встает, показывая этим, что на этом дело Чеку закончено – идет к выходу. За ним шумно устремляются другие. На миг‑другой задерживается глава тюрьмы, дает знак работникам камеры допросов – один из них понимающе кивает головой, идет к угольям, достает оттуда раскаленный железный стержень…

62

Снова – мрачный, темный коридор. Вдали, словно светлячки – огоньки. Это – удаляется с факелами свита повелителя. За кадром жуткий вопль. Ясно: “допрос” Чеку продолжается….

63

А вот он, Чеку, собственной персоной стоит перед вершителями его судьбы. Глава тюрьмы в окружении других работников тюрьмы зачитывает приговор:

“… За богопротивные деяния, выразившиеся в обмане, воровстве, нанесении ущерба верным Аллаху и законопослушным гражданам, а также великому Самарканду, убиение двух славных воинов гвардии повелителя, человека без доброго рода по имени Чеку сына барласовца из Кеша, приговариваю к заточению сроком на 5 дней в зиндан, а по истечении 5 дней – лишению языка, а затем и головы…”

Чеку выслушивает приговор молча…

64

Чеку по знакомому нам темному пещерообразному коридору подводят к зиндану… С грохотом открывают решетчатый люк… опускают лестницу. Шурф высотой метра 3 сверху освещают факелом – предстает перед нами картина отнюдь далеко не из приятных.

‑ Ну, что? – издевательски спрашивает глава тюрьмы.

‑ Рай! Сам Аллах был бы рад вкусить его плоды. – отвечает дерзко Чеку.

‑ Не богохульствуй – иди! – подталкивают заключенного в спину. – Иди в свой рай! Ха‑ха‑ха. Ты заслужил его! Ха‑ха‑ха. Доволен!?

Чеку на дне зиндана, лестница тотчас же убирается.

‑ Доволен! – кричит Чеку снизу под лязг захлопнувшегося сверху решетчатого люка. – Я в раю!... Я в раю!... Я в раю!... – еще некоторое время слышится голос заключенного…

‑ Собака! – слышится голос главы тюрьмы в темноте…

‑ Очень скоро развяжется у него язык. – Он, запомните мое слово, заговорит иначе, – говорит кто‑то другой из тюремщиков.

‑ Будет рад, – хихикает третий, – рассказать об этой девушке… Ж… Ж.

‑ Жамбы. – подсказывают ему.

‑ Поздно. – снова слышится в темноте на фоне удаляющихся вдали факелов. – Расскажет – не расскажет. Итог один: в…ж‑жик! И – язык в руках палача – в…ж‑жик… головы нет…

Последние слова главы самаркандской тюрьмы вызывает угодливый хохот тюремщиков.

‑ … А девку найдем… обязательно разыщем… и без этой собаки!...

65

Ночной Самарканд. Силуэты зданий на фоне звездного неба. Едва уловимые очертания улочек, переулков. А вот знакомый двор сестры Тимура. Звуки: вдали – окрики стражников, неподалеку – стрекотанье цикад!... В одном из маленьких окон полощется неяркий свет…

66