Танатологические мотивы в художественной литературе. Введение в литературоведческую танатологию

Данный подход используется в подавляющем количестве историко-литературных исследований. Яркими примерами работ в этой области являются статья П. Бицилли «Проблема жизни и смерти в творчестве Толстого» [Бицилли 2000], с которой начинается исследование танатологической семантики, и книга О. Постнова «Пушкин и смерть: опыт семантического анализа» [Постнов 2000], где семантический подход эксплицитно постулируется как метод. Всего же в нашем списке литературы несколько десятков исследований, выполненных в подобном ключе. Определим их общие принципы.

Практически каждая работа такого рода начинается с определения предмета и выделения его как основополагающего для понимания творчества автора. Для литературоведов здесь важно утвердить «всеохватность» интересующей их проблематики, поэтому они используют лексемы «каждый», «всякий», «любой», «все», «всегда» и др. Сам предмет обозначается следующим образом (курсив везде мой. – Р. К.): «У всякого подлинного гения непременно есть некоторая основная интуиция, определяющая все его творчество… У гения есть предмет, на который всегда обращено его внимание… Предметом, на который неизменно была устремлена душа Толстого, была – смерть…» [Бицилли 2000: 473]; «Всю жизнь его (И. Бунина) неустанно тревожила мысль о конце…» [Благасова 2000: 11]; «Мотив смерти в поэзии Лермонтова универсален, он пронизывает, явно или неявно оттеняет почти любое душевное состояние поэта…» [Смирнова 1993: 75]; «Даже поверхностное знакомство с творчеством Г. Газданова позволяет выделить у него ряд излюбленных мотивов, которые в той или иной степени присутствуют в каждом его произведении. Одной из таких тем является тема смерти. Пожалуй, нет ни одного рассказа 20—30-х гг., в котором эта тема не была бы затронута в самом сюжете или в размышлениях героев» [Шабурова 2000: 164]. В других работах тема смерти подается как «особая» [Кибальник 1994: 157], «магистральная» [Аствацатуров 1998: 39; Приходько 2004: 63], «источник мысли и вдохновения» [Накамура 1997: 3], «фундамент и вершина диаволического анти-космоса» [Ханзен-Леве 1999: 355], «одна из важнейших» [Розанова 1998: 52], «одна из самых важных» [Телегин 2008а: 207], «одна из существенных, главных тем» [Романенкова 1999: 51–52], «центральная» [Финько 1999: 87; Постнов 2000: 15; Швецова 2004: 74; Крючков 2005: 38; Павлова2008: 37], «доминирующая» [Фомина 2004: 42], «одна из определяющих» [Долгенко 2000: 65] и т. д.

Постулировав основополагающее значение предмета исследования в творчестве автора, литературоведы обращаются к текстам, очерчивая круг значений, сопряженных с темой смерти. Описание этого круга составляет основной корпус статьи. При операции такого рода наиболее часто применяются синтаксические конструкции «смерть как…» или «смерть для него – это…». Например, П. Бицилли выделяет такие значения смерти в творчестве Л. Толстого: «смерть не как метафизически случайный, хоть и неизбежный конец жизни (как у Пушкина), но как ее завершение и ее отрицание, как загадка, являющаяся загадкой самой жизни»; «смерть есть в то же время и какое-то просветление» [Бицилли 2000: 473–474]. Ж. Нива дает свое понимание круга значений, связанных с изображением смерти у Л. Толстого: «иллюзия», «оптический сдвиг», «смерть мудреца»; «необыкновенное веселье в абсолютной непосредственности», «смерть-радость»; «разложение живого самим фактом жизни», «смерть-тление» [Нива 1999: 46]. Н. Смирнова в статье о М. Лермонтове: смерть как «уход в некое пустое пространство, характеризующееся отсутствием всего, что есть в этом мире» [Смирнова 1993: 77];

М. Шабурова – в статье о Г. Газданове: «смерть как явление, объединяющее всех людей, независимо от их социального статуса или материального положения»; «смерть как что-то будничное и повседневное»; «символическая смерть-воскресение» [Шабурова2 000:164–165,167]. О. Постнов – в книге «Пушкин и смерть»: «смерть как явление прекрасное», «смерть как утешение» [Постнов 2000: 14]. Н. Романенкова – в статье о В. Гаршине: «смерть для Гаршина – это конец бытия»; «смерть – это освобождение от страданий, награда человеку за страдания»; «единственно возможный выход» [Романенкова 1999: 51, 59]. Н. Осипова – в книге о М. Цветаевой: «смерть как “инобытие”, «смерть как “искупительная жертва”» [Осипова Н. 1995: 117]. Т. Розанова – в статье о В. Жуковском и Е. Баратынском: «смерть не как граница, а как некая сущность, явление, к которому лирический герой так или иначе относится» [Розанова 1998: 52]. М. Лотман – в статье о И. Бродском: «смерть есть законное порождение жизни, неотъемлемая ее часть и закономерный ее итог» [Лотман М. 1998: 197]. 3. Миркина – о феномене смерти у P. М. Рильке: смерть – «творческий транс», «часть жизни вечной, такая же часть, как и видимая земная жизнь» [Миркина 1999: 16–17].