Танец белых одуванчиков

— Что? — скривился он. — Думаешь, поможет? Думаешь, опять переубедишь? Думаешь, что кроме тебя этого никто делать не умеет, что только ради этого я откажусь от развода? Или, может, уверена, что делаешь это как-то особенно? Я не знаю, чего ты в меня вцепилась мертвой хваткой, не знаю и знать и не хочу. Мне достаточно того, что я знаю, что ты меня не любишь. Точно так же, как я не люблю тебя. И то, что мы с тобой так часто кувыркаемся в постели — вовсе не признак неземной любви, уверяю тебя. Это говорит лишь о том, что нам с тобой больше нечем заняться, не о чем даже поговорить. Потому что мы друг в друге видим не более чем сексуального партнера. А для секса, дорогая, совсем не обязательно жить под одной крышей и спать вместе. Сексом мы довольно успешно занимались и не будучи женатыми. И если честно — тогда мне это нравилось гораздо больше. Хватит, Тамара, хватит. Наш брак исчерпал себя. Он с самого начала был ошибкой, фальшивкой.

Тамара застыла на месте. Да, такого унижения она еще никогда не испытывала. Мало того, что Кирилл настаивал на разводе, так он, подлец, еще смеет утверждать, что в постели она недостаточно аппетитна! Раньше ему, видите ли, это больше нравилось! Теперь, мол, разучилась удовольствие мужику доставлять! А что значит этот хамский шаг назад, когда она уже практически приступила к исполнению своего фирменного номера?! Ах ты гад, сволочь, мерзавец! Развода захотелось?! Развод ты, миленький, не получишь ровно до тех пор, пока она сама этого не пожелает! Вернее, нет. Тамара-то как раз хочет развода не менее Кирилла, но не оставит его в покое ровно до тех пор, пока над семейством Зельдовых не разойдутся тучи! Она, как-никак, благодарная дочь! И ради семьи она на все готова! И ради себя! Папенька ведь нынче скатился до того, что продал ее любимую машиночку, ее любимого Мерсика! Она, мол, нынче дама замужняя, а стало быть, о ней не папа должен заботиться, а любящий муж. Вот он пусть и покупает ей машины. Как же, дождешься от него, от этого мужлана! В лучшем случае какой-нибудь Опелёк занюханный купит, в худшем — Тойоту самую дешевую, практически разовую, а то еще и подержанную — с него станется. Сам ведь на Тойоте ездит, как последняя дешевка! Гад, гад какой! А без него-то и этого не будет! Эх, папа-папа! Как же жестоко ты ошибся! Как прокололся! Зачем настаивал на кандидатуре Андрианова?! Мало ухажеров было? Ведь были же и другие, были! Правда, замуж никто не звал, никто не предлагал ни руку, ни сердце. Но ведь и Андрианов не предлагал! Тогда чем он лучше остальных?! Прокололся, папочка! Надо было другого подталкивать к женитьбе, кого угодно, только не Андрианова! Только не этого скрягу, не эту эгоистичную сволочь! Ну ничего, миленький, ты еще попляшешь! Еще никто не позволял себе так разговаривать с Тамарой Зельдовой! Унизил? Заплатить придется за унижение. Дорого, очень дорого придется заплатить, Тамара Зельдова не из дешевых!

— Развод, говоришь? — прищурилась Тамара. — Что ж, раз ты так настаиваешь — будет тебе развод. Хотя видит Бог — я этого не хочу. Я — верная жена, покорная, послушная, исполнительная. Ты мне не позволил нанять домработницу — что ж, жаль, конечно, но худо-бедно справляюсь сама…

— Вот именно, худо, — перебил ее Кирилл. — До сих пор грязные трусы по всей квартире валяются. Я уж молчу о рваных колготках и носках.

Тамара проигноривала его выпад и продолжила, как ни в чем ни бывало:

— Я порядочная жена: вышла за тебя замуж — тебя и люблю. Хоть ты все реже даешь мне для этого основания. За что тебя любить, за что? Скажи? За то, что даже на звонки мои не отвечаешь, вечно вне зоны досягаемости болтаешься или временно не доступен! Когда, когда ты будешь доступен, Кирюничка?!! И еще смеешь меня в чем-то упрекать?! Может, нам с тобой и правда не о чем особо разговаривать — так извини, мне трудно разговаривать одной! Это уже напоминает первый признак сумасшествия: тихо сам с собою. А ты пробовал со мной поговорить?! Может, моя душа исстрадалась вся, изнылась без общения с тобой! А ты меня же в этом и упрекаешь?! Видите ли, кроме секса у нас с тобой ничего общего? Даже если так, дорогой, должна тебе сообщить: зато секс у нас не просто замечательный, не только восхитительный, но еще и продуктивный! Даже репродуктивный! Да, дорогой мой! Да! Хочешь развода? Получишь! Да только развестись со мной ты сможешь не ранее, чем нашему ребенку исполнится год! Нравится тебе это или нет, но это так! Таков закон. А насколько я знаю, ты у нас законы уважаешь. Вот и меня уважай, будь любезен. Хотя бы за то, что я твоя жена. За то, что ребенка твоего ношу. Нашего с тобой ребенка!

Кирилл побледнел: этого еще не хватало! Это что, шутка юмора?! Это у нее такое средство самозащиты?!

— Ты что несешь? — гневно прошептал он. Кричать почему-то не получалось. — Ты о чем говоришь? Ты сама соображаешь?

Тамара подбоченилась, как торговка морковкой на местном рынке: