ТАНЕЦ ЛЮБВИ

Однако там никого не было. Милли вышла на террасу. Там его тоже не было, как, впрочем, и в коридоре, и в кабинете Пита. Дверь в ванную была открыта настежь, но свет там не горел.

– Рональд, где вы? Похоже, вам действительно придется остаться. Я постелю вам…

И тут Милли осенила догадка. Она подошла к двери спальни и толкнула ее. Посередине широченной кровати Пита, небрежно раскинувшись, глубоким сном спал полностью одетый Рональд Бредли.

Теперь, когда противник больше не наблюдал за ней, к Милли неожиданно вернулось чувство юмора. Она весело засмеялась. Незваный гость спал на единственной кровати в квартире.

Милли почувствовала, что страшно устала. У нее не было сил будить его и снова сражаться с ним. И она решилась. Тихо подойдя к кровати, она прилегла на самом краешке и тут же провалилась в забытье.

***

Милли проснулась в обычное для себя время. Солнце светило в комнату сквозь занавески. Но это были не ее занавески. Тут она все вспомнила и слегка приподнялась на локте.

Справа от нее кто-то зашевелился, слегка посапывая. Она взглянула в ту сторону. В это трудно поверить, но она провела всю ночь – или, по крайней мере, ее большую часть, – доверительно прижавшись к Рональду Бредли. Его рука и сейчас небрежно лежала на ее бедре.

Милли взглянула на эту большую и сильную руку, беззаботно расслабленную во сне, и у нее встал ком в горле. Она нервно сглотнула и, стараясь не дышать, начала осторожно отодвигаться. Рука чуть дернулась и по-хозяйски обняла ее бедро. Милли замерла. Рука стала поглаживать ее, но она видела, что Бредли так и не открыл глаз.

Сжав зубы, Милли решила переждать эти вызывающие у нее чувство неловкости ласки и дождаться, когда он снова уснет. Но тут его глаза открылись.

Какое-то мгновение Бредли казался удивленным. Потом сознание полностью вернулось к нему, и его губы раздвинулись в уже знакомой ей улыбке, которую никак нельзя было назвать доброй. Его рука скользнула вниз и мягко сжала ее колено. Милли не смела даже шевельнуться.

– Прекратите, – хрипло произнесла она. Его улыбка стала еще шире. Он не сводил глаз с ее лица. Как паук, опутывающий свою жертву, он сознательно парализует мою волю, подумала она, и эта мысль помогла ей сбросить его колдовские чары.

Она отодвинулась и собралась уже соскользнуть с постели, но не тут-то было. Схватив ее за руку, Бредли пресек ее попытку подняться.

– О нет! – простонала Милли.

Рональд притянул ее к себе. Он казался равнодушным, почти скучающим, но его поцелуй был совсем другим.

Я не могу пошевелиться, подумала Милли, и, что еще хуже, не хочу.

Он мягко рассмеялся.

– Это не совсем то, чего вы ожидали? Она подняла затуманенные глаза.

– Что?

– Вы забрались в мою постель, – пояснил он нарочито суровым тоном, – уже после того, как я уснул. Не припомню, чтобы я приглашал вас.

Милли снова попыталась высвободиться, но Рональд Бредли, казалось, не замечал этих попыток. Его объятия напоминали железные тиски. Никогда в жизни Милли еще не чувствовала себя такой беспомощной.

У нее сложилось отчетливое впечатление, что он ужасно сердит, а его деликатность – скорее результат разностороннего опыта. Он словно наказывал ее за что-то.

Задыхаясь, Милли попыталась оторваться от его губ, но тут же смолкла.

Рональд плавным движением перевернулся, и мгновение спустя Милли уже лежала на спине, а он оказался сверху. Она в ужасе закрыла глаза.

– Очень хорошо, – целуя ее веки, насмешливо произнес он.

Шон никогда не целовал ее так… А это было так приятно! Она почувствовала, как его пальцы расстегнули верхнюю пуговицу ее блузки. Затем Рональд склонился над ней, и острое чувство наслаждения пронзило ее, когда его губы коснулись нежной кожи груди. Она потянулась к нему, и тут резкая боль пронзила ее запястье. Милли непроизвольно вскрикнула.

Он на мгновение замер.

– Отпустите! – взмолилась она.

Бредли отодвинулся, и она села на кровати, вытянув больную руку перед собой, а потом склонилась над ней, словно убаюкивая.

– Что случилось? – резко спросил он. Милли закусила губу. Боль начала стихать, но ее последствия – чувство слабости и какой-то беззащитности – снова в полной мере возвратились к ней.

– Мое запястье, – наконец прошептала она. – Оно сломано.

– Но ведь вы без гипса. – В его голосе прозвучало что-то похожее на обвинение.

– Да, – сказала она. – Его сняли пару недель назад, и осталась только шина, благодаря которой запястье остается зафиксированным. Вчера вечером я сняла ее.

– Зачем? Чтобы приласкать меня? Милли густо покраснела, не смея взглянуть на него.

– Нет. Я надеваю ее, только когда хожу за покупками или веду машину.

– Или когда ходите на вечеринки, – сухо добавил он.

– В общем, да. Но я на них почти не хожу.

– Черт! – помолчав, сказал он. – Это серьезный перелом?

Пальцами правой руки Милли осторожно ощупала больное запястье. Сможет ли она когда-нибудь играть, как прежде? Никто не мог дать ей никаких гарантий на этот счет.

– Не знаю, – тихо произнесла она. – Врачи сказали, что не очень.