Танец марионеток

В общем, Ифрит был профессиональным мерзавцем. А конкретно: двуличным доносчиком, нетерпеливым ростовщиком и отвратительным дантистом, что делало его, по сути, худшим человеком на Континенте. Трудно сказать, какой аспект его деятельности принес миру наибольший ущерб, но я подозреваю, что у некоторых беззубых жителей Д’уирсэтха было свое мнение по этому поводу. По нашим сведениям, сначала он стал ростовщиком, затем доносчиком и только потом стоматологом. Ему как человеку полумрака нужно было прикрытие, которое позволило бы вести дела при свете дня. Однако вместо того, чтобы выбрать какую-нибудь легкую и не требующую специальных знаний деятельность, например, содержание прачечной или дешевой забегаловки, он решил сделать вид, будто имеет некое представление о лечении зубов. То, что эта сфера требует знаний и навыков, совсем не смущало Ифрита, и в результате он открыл худшую зубоврачебную практику в истории человечества. Я избавлю вас от описаний его стоматологических подвигов, достаточно знать, что любую проблему он решал, вырывая зубы.

В общем, состояние зубов у населения Д’уирсэтха систематически ухудшалось – и это не единственный ущерб, который Ифрит наносил обществу. Он также получал огромную прибыль от ростовщичества. Эта деятельность всегда сталкивалась с всеобщим презрением, однако не вступала в противоречие с законом. Правда, за исключением тех случаев, когда люди, подобные Ифриту, применяют весьма дотошные методы взыскания долгов. И если вы встретите в городе человека без нескольких зубов или пальцев, то с высокой долей вероятности сможете сказать, что этот человек ранее или лечился, или занимал деньги у нашего любимого стукача. По городу гуляли легенды о подвигах его головорезов и ужасных мучениях, которым они подвергали должников. Конечно, основную массу клиентуры Ифрита составляла беднота, люди, которые не могли рассчитывать на помощь, когда два громилы ломали дверь в их дом.

Наконец, третьим аспектом деятельности этого человека со многими талантами было доносительство. Впрочем, он был доносчиком единственным в своем роде. Седьмой полк, разумеется, пользовался услугами сети осведомителей, провокаторов и конфидентов, но ни один из них не мог сравниться с Ифритом. Большинство наших сотрудников – шпики с высокими этическими стандартами, люди, искренне верящие в нужность своего ремесла. Их информация всегда была проверенной и достоверной. Они доносили только одной стороне и всегда хранили тайны. Это были честные, трудолюбивые шпионы. Ифрит же не питал никакого уважения к своей профессии. Он стучал каждой стороне конфликта, зачастую одновременно и по одному и тому же вопросу. Он мог нашептать эрейцам о планируемой акции бунтовщиков, а потом предупредить бунтовщиков, что оккупанты знают их планы и готовят контратаку, конечно, получив при этом солидный гонорар с обеих сторон. Несомненно, в этой деятельности Ифрит был гениален, ибо каждый знал, что он абсолютно ненадежен, но в то же время все нуждались в его услугах. В паутине интриг и взаимоисключающих интересов, опутавшей город, он сумел занять центральное место и извлекал из этого немалую выгоду. Он настраивал друг против друга разные стороны конфликта, оставаясь при этом незаменимым для всех. Поэтому никто не мог позволить себе ликвидировать его.

Как ни велик был соблазн, мне нельзя было нарушить приказ Ники. Я не мог затащить этого мерзавца в подземелье монастыря на Речной для длительного и мучительного допроса. Вместо этого мне пришлось отправиться в его стоматологический кабинет на улице, которая, если верить чудовищно переведенному указателю, носила название Обрезанной битвы, и напроситься на прием. Отвратительное, обшарпанное здание, где Ифрит устроил себе кабинет, находилось в районе, который пользовался самой дурной славой. Городская стража заглядывала сюда только днем, и то патрули обычно быстрым шагом пересекали квартал по центральной улице, делая вид, что не видят того, что происходит в темных закоулках этого пропащего места.

Мы с Ферре вошли в занюханное заведение Ифрита, где в темном коридоре с грязным полом нас встретил привратник, лысый громила с лицом, заросшим неровной щетиной.

– Часы приема закончились, – проворчал он. – Приходите попозже.

Мы, конечно, могли решить эту ситуацию полюбовно, но почему-то были не в настроении. Смазанный силуэт, известный как Ферре, мелькнул у меня перед глазами, замахнулся ножом и перерезал горло вышибале, который упал на колени, фонтанируя кровью из артерии. Приказ Ники был ясен: мы не можем убить Ифрита. Однако она ничего не упоминала о его людях.