Танец мотылька

Мы, Мнемоны, выполняем грязные заказы, в основном для богатеньких вельмож и политиков. Вламываемся в систему обороны или важные стратегические объекты, добираясь до нужных людей через детей, жен, любовниц или родственников. Мы влияем на ход истории, изменяем судьбы, разрушаем жизни. Я не выбирал такую работу. Выбора особого не было. Мать не оставила его мне.

Реньюеры же помогают пострадавшим и часто исправляют нашу недобросовестную работу, как чистильщики или волонтеры, которые наивно верят, что делают мир лучше. Оказалось, что две стороны медали — это не про наше дело, и здесь каждый сам за себя. Перемирие чуть не рухнуло из-за гибели объекта и привело обе стороны магов в состояние «по лезвию ножа». И потом три года были самыми сложными. Появились новые правила, были поставлены другие условия.

Я колеблюсь: звонить или нет. Ведь за это меня свои же обязательно накажут. Контакты запрещены с противоположной стороной. Тем более, если эта сторона посягает на успех заказа. Но я делаю это ради дела! Так ведь? Даже не ради девчонки. Киваю, словно это помогает набраться смелости и уговорить себя, и нажимаю трубку вызова.

— Да? — сонный голос Яна вводит меня в ступор. Я не знаю, что сказать. Все удачные варианты вылетают из головы.

Когда-то мы были довольно близкими друзьями, пока не случился тот самый переворот: тогда Зимовский и переметнулся к Реньюерам. Не смог сестру бросить и готов был исправлять всю жизнь результаты похабного труда Мнемонов, вместо того, чтобы ломать людям головы. Благородно. Но бессмысленно.

Я всегда считал, что оба сообщества могут сосуществовать бок о бок. Но каждый хотел свое, и никто не шел на уступки. А человека, который мог бы рассудить обе стороны — просто не было в природе. Да и последние пару лет совсем строго стало: ввели новые правила общения. Запрещалось даже приближаться к конкурентам. Исключение шеф дал только на Вику, и то только потому, что очень важный заказ, а подгоревшая информация клиенту не нужна. Но что-то все это мне не нравилось совершенно.

В причины запретов общения с Рэньюерами я не хотел вникать. Неинтересно было. Мечтал переждать несколько лет, и, желательно, выжить. Шеф тогда обещал мне сокрытие взамен на верную службу. Продался я, в общем, но ни о чем не жалею.

— Слушаю… — хрипло повторяет Ян и выдергивает меня из тягостных размышлений.

— Зима, выводи женщин, — говорю в трубку, как будто опускаю руку в колодец — без надежды дотянуться до воды. Смотрю на дом, где тени подбираются на пятый этаж. — Они уже почти на вашем уровне. Ян!

— Марк, ты? Не стоило звонить…

— Знаю, но ты должен их вывести. Я не смогу помочь. Крылова потрепала меня слишком, и я еще не восстановился. Она ведь у вас?

Секунда молчания. Такая долгая, что у меня подкашиваются ноги. А вдруг ошибся? Зимовский тяжело выдыхает:

— Отсидишься в стороне, как всегда. В прочем, я не удивлен, — не просто так говорит, но сейчас не время вспоминать прошлое.

— Ян, ты слишком злопамятен. Шевелись!

Слышу в трубке шум. Затем Ян бормочет:

— Жди внизу. Если со мной что-то случится, вывези Вику, но не доставай память. Воля, поступи по совести, а не по приказу. Ты же заглядывал в ее душу, ты знаешь, о чем я говорю. Она не так проста, как кажется. Не применяй икс. Не применяй, слышишь!

— Зима, не начинай! — психую. Учить меня будет! Я в будущем еще припомню его ошибки. Задерживаю дыхание, когда один из силуэтов прилипает к стеклу окна на шестом этаже. — Быстрее, они сейчас будут в спальне! Только не говори, что Крылова там спит!

Ян отборно ругается матом, и связь со скрежетом обрывается.

Какое-то время стоит гнетущая тишина. Я до зуда под коленями хочу броситься на помощь, но стоит мне приблизится к квартире — мне отбросит, а сил преломить сокрытие хоть частично — совсем нет. Почему этих мразей поле не откидывает? Возможно они простые люди под внушением, но могут быть маги черной стороны или под обычные маги, но под чарами более сильного заклятия. Но кто мог так защитить? При чем, сразу двоих. Такой силы нет ни у кого из наших.

Старая мысль впивается мне в голову, и я чуть не рычу. Ошибся!

Никогда не верьте, что все может быть хорошо, если все разрушилось еще до того, как вы об этом подумали.

Сердце выплясывает в груди, словно оно забыло, что есть предел. Я сцепляю зубы и жду. Как трус. Как слабак. Сжимая кулак, бью в стену и слышу хруст косточек. Обшивка трещит, обсыпая меня песком. Это порох, что летит на мою крышку гроба. Мне нужно вырваться, но уже поздно. Слишком.

Тень на стене дергается и отодвигается в сторону. Затем перепрыгивает на соседний балкон. Второй человек зависает на карнизе, затем забирает левее и тоже прячется на балконе, но с другой стороны.

Я пытаюсь набрать Яна, но он упорно не отвечает. В сердцах процеживаю сквозь зубы ругательство и направляюсь к подъезду, шатаясь и еле переставляя ноги.

И зачем я это делаю?

Человек всегда делает только то, что хочет, даже если не осознает важность.

Иду через двор и считаю секунды. Одна, две, три… Ян сможет, сможет Вике помочь. Он сильнее, намного сильнее меня. Он сможет.