Танец Огня.

— Че ты прыгаешь, как блоха гриппозная, че суетишься? — раздраженно бросила Аллочка. — Я зуб даю, что никакого юго-юго! Сейчас он вернется, потом дойдем уже до этой пещеры. Только ты хоть там от нас отлипни, ладно?!

— Че? — от неожиданности Анька заговорила с Аллочкиными интонациями. — Отлипни?

— Ну! — кивнула та, подводя губки. — Ты че, так и не вникла, из-за чего я тут жабьи кочки пересчитываю?

— Нет.

— Ффы! Он же меня пригласил, ясен перец! Так романтично, — вздохнула гламурная девушка, возводя глаза вверх. — Сказал: хочу, чтобы наша первая встреча стала незабываемой…

У Аньки в голове была только одна мысль. Что, если какой-нибудь дятел сядет сейчас на сосновый сук, как раз над Аллочкиной головой, да не сдержит, как говорится, естественного порыва, да метко попадет Аллочке в глаз — вот тогда встреча воистину окажется незабываемой. А остальные мысли она пока в голову не пускала.

Пауза даже не повисла, а рухнула между ними, точно свинцовый гроб. Так, пустячок, тонны на три. То есть минуты.

Аллочка первая прервала гробовое молчание:

— А ты че, не знала?

— Нет.

— Ну так мы с ним уже давно… в смысле, он мне давно как бы намекал. А я ему говорю: «Солнце мое, Женечка, ты меня в «Кирпич» приглашаешь? А он мне вдруг: «Лучше в романтическое путешествие…» Тоже мне романтика! — сердито перебила она сама себя. — Комары, стервозы, все пальцы обкусали. Вон, кругом маникюра опухло, а парни же сразу первым делом на руки смотрят! Ну ладно, парни — это я загнула, не туда они смотрят, но девчонки же все увидят, обсмеют потом за спиной — фу, ногти грызенные! Ветки эти, кочки, бревна… крокодилов, спасибо, нету. А ты эту коричневую воду видела? Там небось пиявки, фу, мерзость! Или даже глисты водятся. Хотя, краси-иво… — мечтательным голосом протянула она. — Не болото, в смысле, красиво, а романтика. Девчонкам потом расскажу, от зависти локти обкусают. И будут потом строчить в «Одноклассниках»: «Ах, ах, расскажи! Ах, как это было? Ах, клево! Ах, шарман!»

Этот «ах, шарман!» звучал так дико, что Аньку на минуточку отпустило, и мысли в голове перестали путаться. Аллочка и Лев… одно никак не вязалось с другим. Во-первых, сам Лев как-то не давал знать. А во вторых…

— Но Женька ведь с самого начала сказал, что ты — девушка Ника! — Анька попыталась удержать распадающийся мир, — Он так и сказал: «Сейчас придет Ник со своей девушкой».

— А, этот Ник, — пренебрежительно дернула плечиком Алла, — они просто друзья с Левиным. Женечка говорил, что за ним вечно какие-то дураки бегают, а дуры — вааще табунами, в подъезде караулят, под окнами свистят, — доверительно хмыкнула Аллочка.

— Одна чуть ли не с чемоданами к нему под балкон пришла, типа ночевать, а на самом деле навеки поселиться… Он напрягается, понятно? Если, типа, все эти поклонницы узнают, что он в мою сторону дыхалку напряг, начнут всякие записочки гадкие писать, да и вообще… Хотя я их не боюсь, конечно, — многозначительно улыбнулась она, — я сама какую хошь записочку накатаю в два счета. Поэтому Левин, короче, попросил Ника его прикрыть. Пусть, типа, все думают, что я — девушка Ника. А этот Ник (тьфу, тоже мне друг!), короче, стал липнуть ко мне со страшной силой, пролетарий компьютерный. Я же вижу. Он, конечно, ресничками так хлоп-хлоп, типа: «Я че — я ниче!» — понимает, что ему девушка такая, как я, в жизни не светит, разве что в виде постера… но ревнует, гад, я же чувствую! С одной стороны, жаль пацанчика. Он так-то умный, комп мне сделал недавно, двухъядерный… А с другой стороны, достал своими вибрациями! Ты думаешь, че он мне звонил-то?

— Ногу поцарапал?

— Ногу… Мозги он поцарапал, мозги! Никуда он не падал, а это… контролирует, короче. Думал, я сразу обратно ломанусь, как услышу. А я уперлась рогом. Знаю я эти шуточки, мерси! Это он психанул вначале, обиделся на меня, типа, что я его друга забойфрендила, а потом названивать стал.

— Ты его любишь? — задала Анька единственный вопрос, который остался у нее в голове. Не было больше ничего. Только это.

И сердце выстукивало: ты! ты! ты! лю! лю! лю!

— Кого, ботаника этого, в мешковину завернутого? — поразилась Аллочка.

— Ле… Левина.

«Лев! Лев! Лев!» — подгоняло сердце.

— Ты пролетарка, че ли? Я его люблю, сказанула… Да это он, он меня любит! Я ж и говорю — давно по мне сохнет, не так, конечно, как этот кактус компьютерный… Но по уши втюрился, жесть.

— Он тебя любит, — прошептала Анька.

Сердце споткнулось, а потом зачастило: лю-бит, лю-бит, лю-бит!