Танец песчинок

– Вы так думаете? – он склонил голову набок, как это делала Юнь, вот только взгляд был куда выразительней. – Ну что ж, почему бы не согласиться на просьбу августейшей особы. Считайте это дело решённым. Мальчик мне ничего не должен и может оставить вездеход себе. Но если он придёт ко мне ещё раз, то это уже будет иная сделка, и я так просто не отступлюсь.

Я кивнул, развернулся и пошёл назад, пробираясь между коридорами мебели. Руки без перчаток скользили по отполированному дереву. Барон остался в той комнате, не собираясь провожать или идти следом.

Чувства, тщательно сдерживаемые, выплеснулись все разом, заставляя всё внутри клокотать. Я шипел сквозь зубы, терпя эту боль. Спокойно спустился на первый этаж, прошёл мимо уже переставленного к выходу трюмо, задержавшись на мгновение, чтобы взглянуть на себя в зеркало.

Увиденное не разочаровало. Это были глаза человека, который принял решение и только и ждёт, чтобы начать действовать.

Я на ходу нацепил маску, перчатки, плотнее закутался в плащ и вышел на улицу.

Солнце стояло в зените. Медина жила своей жизнью, и рана на сердце города уже почти затянулась, как ссадина на щеке барона.

Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я улыбнулся самому себе, пытаясь вытащить из памяти недавно испытываемое ощущение. Сделал шаг, второй, третий, постепенно ускоряясь, а после бросился бежать, подражая Канга, который мчался, уводя бурю.

Только я уводил самого себя.

Эпилог

Когда от тебя ничего не зависит, нужно перестать зависеть от ситуации, когда от тебя ничего не зависит.

Лесли «Док» Сандерс

Любомир Грабовски уходит из Медины. Не останавливаясь, на оборачиваясь, не испытывая сожалений или мук совести.

Он бежит, но не из-за страха. Просто сейчас маятник качнулся, и в самой дальней точке есть шанс перескочить куда-нибудь в другое место. Не обязательно, что там будет лучше или хуже, но обязательно будет иначе.

А Любомиру Грабовски очень хочется «иначе», потому что «так» он уже испытал.

Никто не покидает Медину по своей воле, но в каждом правиле должно случиться исключение.

Грабовски не заглянул ни в квартиру, ни в гостиницу. Не попрощался ни с одним из тех, с кем хотел бы. Ему кажется, что уходить нужно именно так – оставляя позади себя всю прошлую жизнь без остатка. Он бы даже имя сменил, но, во-первых, привык к нему за столько лет, а во-вторых – других документов у него нет. Неизвестно ещё, когда удастся наткнуться на своё настоящее прошлое и настоящее имя, и будет ли Любомир Грабовски этим заниматься.

Впрочем, истинная причина куда более прозаична. Шустер Крополь наверняка оценил бы.

Чтобы помнить.

* * *

Грабовски уходит из города, стремясь в аэропорт, и на середине пути его вдруг посещает озарение. Он понимает, что и кто правит Мединой. Грабовски постигает истинную суть города, оказавшись от него вдалеке. Рабби-Элох в чём-то был прав, когда считал, что стоит просто постоять в стороне и позволить истории «случиться».

Нужно смотреть не пристально, а чуть вбок, словно и не приглядываясь. Но вместе с тем надо постараться в нужный момент оказаться внутри происходящей истории.

Если так получается, то ты становишься всеми участниками действа одновременно. Все мысли и поступки, как на ладони. Прошлое и будущее открыто, так что больше нечего скрывать.

И ты смотришь.

И ты видишь.

* * *

Видишь старика, который приехал в этот город, спасаясь от мира смерти. От странного тягучего мира, где одни полутрупы управляют другими, и тянется это от начала веков до бесконечности.

Очень часто в тот город попадают, выпав из реальной жизни, и ещё никому не удавалось выбраться оттуда. Док – то самое исключение, которым хочет стать и Грабовски, вот только для старика это обернулось попаданием в другую ловушку.

Куда более приятную, куда лучше обставленную, но всё же клетку.

Чем обернётся побег для самого Грабовски? Лучше не думать, а просто идти дальше.

Мимо Дока, которому уже не поможешь и который видит перед собой в момент смерти того самого голема-лесоруба. Глаза убийцы золотисто-жёлтые, но лишь до того, как он протягивает руку к грудной клетке старика. В этот момент золотистая охра сменяется коричневым песком, и Док получает ответ на вопрос, который мучил его последние двадцать лет, а заодно – долгожданное успокоение.

Можно оградить дом от песка, но нельзя спрятаться от Медины и собственных тайных желаний.

* * *

Видишь Шустера Крополя, детектива-демона. Он тоже пришёл из иного мира, но, в отличие от Дока, не по своей воле. Его вышвырнули и вычеркнули из прошлой реальности, а сюда приземлился лишь отпечаток негатива. Остатки сущности, которой больше нет.

В прошлом он питался мечтами и ходил в окружении двух крокодилов. Был большой сволочью, не лишённой чувства юмора.

Сейчас Шустер Крополь питается страхами и ходит в окружении двух собачек. Сволочизма, может, стало и меньше, но и чувство юмора пострадало.

Может быть, ещё несколько десятков перерождений, и получится что-то достойное?