Танец песчинок

Не желая выступать статистом в этой битве, которая ещё далеко не закончена, Торвальд с криком бросается на вепря, подняв топор в воздух. Его удар достигает цели, попадая чудовищу во второй глаз. Вепрь ревёт ещё яростней и одним движением головы отбрасывает Торвальда далеко в снег.

Воздух разом выходит из лёгких воина. Он лежит, пытаясь подняться, и слышит грозное дыхание зверя. Однако, когда ему всё-таки удаётся это сделать, видна лишь удаляющаяся фигура вепря. Животное бредёт неуверенно – ослеплённое, напуганное и яростное. Припадая на правый бок, зверь всё дальше и дальше удаляется, но Торвальд, хотя и понимает, что вепрь подранен, не решается отправиться за ним. Не сейчас, когда на боку алеет пятно крови. Охотник ранен тоже, и стоит благодарить богов, что удар нанесён вскользь.

Торвальд Торвальдсон, однако, не поднимает взгляд к небу, а смотрит в другую сторону. Туда, откуда прилетели стрелы, спасшие его от гибели.

Из-за деревьев по снежному насту спускается незнакомец. Глядя на то, как легко он двигается, и рассмотрев в ясном воздухе черты его лица, Торвальд Торвальдсон на несколько секунд всерьёз задумывается, не стоило ли умереть в честном бою с вепрем.

По крайней мере, тогда расплата за самонадеянность была бы короче, чем сейчас, когда он попал в должники к альву…

* * *

Поздней весной, целое лето и ранней осенью люди в Хусавике живут разобщённо. Каждый, особенно если он молод, стремится ограничить своё пространство четырьмя стенами, которые будут принадлежать только ему.

Не у каждого выходит, но это уже другой разговор. Чтобы заполучить собственный дом, нужно приложить немало усилий. В одиночку не построишь, а нанять кого-то или спросить помощи способен только тот, кто обладает или положением, или богатством. Лучше, конечно, и тем, и другим.

Но даже те, кто остаётся в отцовском доме, где живёт несколько поколений, могут хотя бы в тёплое время переночевать на открытом воздухе. Мужчины отправляются на промысел и отдыхают от домашних, а те, в свою очередь, радуются отсутствию постоянного надзора. Не так уж и тяжело это бремя, если говорить по совести, но от любого бремени требуется отдых.

Зимой всё иначе. Зимой Хусавик запирается в четырёх гигантских домах, издавна стоящих в центре города. Они и породили его, а все остальные построены позднее. Дома с многими острыми углами – не больше десяти, но и не меньше шести – представляют собой одну гигантскую залу, в которой коротают долгие ночи и короткие дни наступившей зимы. Внутри всегда полумрак, лишь светятся лампады, наполненные китовым жиром. У каждой семьи из своего – лишь угол, да сундуки с вещами, на которых и спят в большинстве случаев. В центре зала гигантский стол с широкими лавками, на которых дремлет малышня, когда взрослым вздумалось уединиться. За этими столами едят и пьют, обсуждают и планируют будущее и вспоминают прошлое. Столы в центре четырёх домов – настоящее сосредоточение жизни Хусавика, особенно в зиму.

Дома стоят крестом, прикрывая друг друга от пронизывающего ветра, который любит налетать с любой стороны света, но чаще всего с моря. На деревянных стенах нет окон, лишь кое-где виднеются бойницы, затянутые шкурами. В случае нападения маленькие оконца прекрасно подходят для стрельбы из лука или метания ножей. А то и для удара подступившего врага длинным копьём. Такие нападение были нередки в прошлом, но и сейчас от них никто не застрахован. Особенно зимой, когда объявленные вне закона люди рыщут, сбиваясь в стаи, пока не найдут себе жертву, которую сочтут безопасной.

Сегодня, в тот самый день, когда Торвальд Торвальдсон попытался срубить гигантское дерево и сразился с гигантским вепрем, за огромным столом в центре одного из домов сидят всего лишь двое. Торвальд и его спаситель-альв.

Их разговор ещё не начался, но все необходимые ритуалы пройдены. Первым был страх, который альв нагнал на остальных обитателей дома. Вторым – угрозы, которые отпускал Торвальд в адрес домочадцев, требуя, чтобы они застыли как изваяния и не показывались. Третьим – распитие огненного напитка, что согрел кости и развязал языки.

– Вкусный нектар, – говорит альв, вроде бы даже не пускаясь в лесть. – Процветание твоему дому, гостеприимный хозяин, и крепких сыновей, что продолжат твои дела.

– Благодарение за похвалу, – говорит Торвальд.

Хозяин дома чувствует себя неуютно. Он не собирался звать альва, но тот сказал ему, что есть дело, которое будет приятно как жителям Хусавика, так и альвам. Торвальд изрядно сомневался, но не смог отказать спасителю. Теперь же они сидят здесь, и рана на боку Торвальда зудит, напоминая о гигантском вепре. Она же заставляет цепко вглядываться в глаза альва и вслушиваться в каждое его слово.