Танец песчинок

– По коктейльчику решил? – спросила Легба. Я услышал за спиной шуршание халата и медленно повернулся, но оказалось, что хозяйка бара всего лишь встала, чтобы убрать книгу. – Странный выбор для тебя, Грабовски. Я думала, что ты предпочитаешь пить, не смешивая.

– Я и пью, – я сел на стоявший рядом стул.

– Просто колу?! Ты поражаешь меня, Грабовски. Решил увлечься здоровым образом жизни, а?

– С помощью колы? – я улыбнулся и получил ответную улыбку от Легбы.

– Зачем ты здесь?

– Хочу задать парочку вопросов. Когда ты говорила мне, что не видела парня с фотографии, ты, случаем, не лгала? Потому что мне удалось выяснить, что это был голем. Более того, нашлись свидетели, которые рассказали, что голем был создан Рабби.

– Может быть, тогда стоит спросить у Рабби?

– Он мёртв, – я насладился изумлением и испугом, мелькнувшими на лице Легбы, но тут же осадил себя. Сомнительно, что она ещё не знала этой новости. – Вчера частный самолёт с Шимоном на борту потерпел крушение, едва взлетев. Говорят, песок забился куда-то не туда.

– Этого следовало ожидать, – пробормотала хозяйка бара, медленно поднявшись с дивана. Она подошла к бару, выцепила бутылку тёмного рома и сделала несколько глотков прямо из горлышка. Со своего места я видел часть её груди в вырезе, и успел подумать, что за последние пару дней подобное зрелище выпадало мне куда чаще, чем за несколько прошлых лет.

– Почему же следовало ожидать? – спросил я, стараясь отвлечься.

– Потому что «песок попал куда-то не туда» – это очень точное описание того явления, которое происходит.

– Объяснись.

– Забей, Грабовски, тебе не понять, – Легба сделала ещё один большой глоток.

– Я слишком туп? – мне не было обидно. Просто хотел узнать, как толковать фразу.

– Скорее, слишком приземлён. Ты думаешь, мы приехали сюда для того, чтобы проповедовать? Очнись, Грабовски. Я не знаю ни одного человека из жителей Медины, который бы выбрал какую-нибудь религию, не считая тех, кто, как и я, был сюда послан. Мы приехали вовсе не за этим.

– А зачем же тогда? К чему тратить столько сил и средств?

Прежде чем ответить, Легба уселась на стол, подобрав при этом полы халата и приняв позу куда более целомудренную, чем от неё можно было ожидать. Затем она достала из ящика стола портсигар, нашарила там же бензиновую зажигалку, прикурила тонкую чёрную сигариллу и затянулась, выпустив в комнату аромат вишни и пряностей.

– Здесь есть сила, Грабовски. Большая сила. Стоящая того, чтобы тратить свои силы и средства на её изучение. Кто-то разочаровывается и уезжает, кто-то продолжает ждать и исследовать. Некоторые подбираются слишком близко и платят за это, иногда даже жизнью. Мы тут как в шахте, Грабовски. Возможно, что за поворотом скрывается золотая жила, возможно – ещё один перекрёсток, где есть риск свернуть не туда. А может быть, тебя попросту завалит сверху и всё. Ничего больше не будет. Ничего.

Я заметил, как пальцы Легбы задрожали на последней фразе. Она затянулась очень глубоко, а после затушила окурок в стоявшей неподалёку вазе с фруктами и шумно выдохнула.

– Спроси себя, Грабовски, почему ты выбрал именно это место, чтобы сбежать от судьбы. И ты поймёшь, о чём я говорю.

– Постараюсь как-нибудь воспользоваться твоим советом.

Я поднялся, сделал, было, шаг вперёд, но был остановлен Легбой, схватившейся за полу моего плаща. Только сейчас я заметил, что часть ногтей у неё на руке обгрызены.

– Что-то ещё? – спросил я.

Легба не смотрела на меня, отвернувшись чуть в сторону. От неё пахло спиртным, вишней, пряностями и страхом. Последний запах был наиболее ярок.

– Поцелуй меня, Грабовски. Пожалуйста. Просто поцелуй.

Я хотел перевести всё в шутку. Хотел сказать, что предложение несвоевременно. Хотел добавить ещё что-нибудь циничное и жёсткое, но потом Легба повернулась, в глазах мелькнули слёзы, и я, ещё даже не успев понять, что происходит, уже чувствовал вкус чужих губ.

Рука скользнула под полы халата и замерла на бедре Легбы. Во всём происходящем не чувствовалось страсти. Лишь нежность и налёт торжественности, словно мы свершали ритуал, который не требовал суеты и спешки.

– Смелей, Грабовски, – чуть грустно сказала Легба, оторвавшись от моих губ на секунду.

Я вновь прижал её к себе, а после, подхватив, посадил на стол, развязал поясок халата и начал всё так же спокойно, без лишней спешки, снимать с себя одежду. Легба смотрела меня, чуть покачивала ногой и походила больше игривую девушку, а не на властную хозяйку бара или могущественного адепта одной из религий. Чуть закусив губу, она потянулась и расстегнула пуговицу на моих брюках.

– Только ничего не испорти, – попросила Легба, дождалась успокаивающего кивка и улыбнулась. – Люби меня, Любо.

Я притянул женщину к себе и ощутил, как её соски касаются моей груди. Этого ощущения хватило, чтобы напряжённость последних дней ушла, я расслабился и забыл про смерти Дока и Рабби, про чёрный песок и голема, про Медину, про всё. Мир сжался до размеров комнаты, в которой всё было предельно просто и понятно.

И этот мир я был готов любить вечно.

* * *