Танец песчинок

Под злостью Легба скрывается страх. Её пугает появление барона именно в тот момент, когда она только-только открыла Грабовски один небольшой секрет. Не такой явный, чтобы дать детективу доказательства, но достаточный, чтобы пустить его по следу.

Будь Легба менее уверена в себе и покровительстве лоа, она бы подумала, что Рюманов каким-то образом подслушивал. Но, как бы ни была велика сила Перуна-Апостола, здесь, на перекрёстке между миром живых и миром мёртвых, Рюманов способен лишь на жалкие фокусы.

«Вот почему я так редко выхожу, – думает Легба. – Я просто боюсь, что меня подловят в тот момент, когда силы будет мало».

Тем не менее, эта пораженческая мысль не мешает девушке быстро собрать разбросанную на диване одежду, затем швырнуть ком тряпок в глубину шкафа и достать оттуда взамен простое белое платье. Оно необычайно закрытое по мнению Легбы, так что девушка надевает его прямо на голое тело. Вряд ли барона шокирует, если Легба вдруг окажется нагой, но с этим русским следует соблюдать приличия, если не хочешь, чтобы он относился к тебе, как к дикарке. К тому же, ей и самой не хочется обнажаться перед бароном.

Перед кем угодно, но только не перед человеком с ледяным взглядом.

– Войдите! – кричит Легба, прикуривая сигарету.

Не здороваясь, барон, облачившийся в серое – штаны, рубаха, жилет без пуговиц – проходит внутрь и усаживается на стул, стоящий рядом с диваном. Плащ Рюманова перекинут через правую руку, там же покоится песчаная маска. Барон многозначительно посматривает на диван и улыбается.

– По пути сюда случилось со мной престраннейшее событие. Звать событие – князь Любомир. Спешил от вас, окрылённый думами и мечтаниями. Видать, было от чего! – барон цокает языком. – Благодаря этому ли, благодаря ли тому, что я отпрянул, но княже меня не заметил. Думаю, в таком состоянии ему можно было всадить нож не то что в спину, а прямо в сердце – он бы ничего не почувствовал.

Легба улыбается. Барон может что угодно рассказывать про свои походы пешком, но состояние одежды, да и привычки Рюманова, говорят о том, что он приехал на вездеходе. Возможно, он и встретил по пути Грабовски, но и что с того? И если какие-то шпионы следили за баром, то это не значит, что они были внутри. Лоа предупредили бы Легбу.

– Я удивлена, что вы не воспользовались случаем, чтобы всадить этот нож, барон. Всегда казалось, что вы только ждёте подходящего момента.

– Их уже было сотни! Наследники престола так беспечны, – барон сокрушённо качает головой. – Но вы плохого обо мне мнения. Не я ли вступился перед этим грубияном за вашу честь?

– Вы, но это были лишь слова. Я думала, вы можете пойти и дальше.

Легба докуривает и тушит сигариллу – руки не дрожат, это успокаивает. Затем девушка наливает немного рома в стакан и кидает внутрь дольку лимона из морозильной камеры.

– И мне, пожалуйста, – просит барон, а после принимается внимательно следить за действиями Легбы, будто всерьёз опасаясь отравления. – Что же касается вашей идеи, то должен признать, что, при всём желании, это было бы неразумно. Мало того, что подозрения пали бы на меня, так ещё и без того город взволнован смертью Дока.

– Всё ещё? Вот как…

– Да, людские умы поражены дерзостью содеянного. Будь мы где-то в ином месте, я бы подумал, что Дока канонизируют.

Легбе ставит стакан перед бароном и присаживается напротив. Взгляд Рюманова выражает лишь скорбь, но девушка, разумеется, не верит в неё. К тому же, ей не нравится это «мы».

«Только не впутывай меня туда, где я не участвовала».

– Вы пришли говорить о Грабовски и Доке? – спрашивает Легба чуть резче, чем планировала.

Барон внимательно смотрит на неё поверх стакана, затем сквозь, после отпивает, причмокивает губами и ставит стакан на место.

– Нет, что вы. Я пришёл узнать: остались ли в силе наши предыдущие договорённости? Теперь, когда в Медине всего лишь два пророка, нам нужно либо подтвердить их, либо опровергнуть.

– Пока два, – напоминает Легба. – Не исключено, что завтра или послезавтра явится Сет Великий, к примеру, и объявит это всё затерянными территориями Нила. Местность-то подходящая. К тому же, барон, вы забываете про того же Канга…

Рюманов хохочет. Долго и со значением. Бьёт себя рукой по коленке, подмигивает Легбе и снова заливается смехом. В конце концов, она не выдерживает и тоже улыбается, хотя и не может понять, что же смешного в её словах.

– Я говорю про пророков, моя дорогая, – качает головой барон, отсмеявшись. – Про проводников воли божьей. Даже не уточняю, которая из них является истинной. А вы же говорите мне про ископаемые и про вероятности.

Он вытирает глаза рукавом, и один этот жест резко меняет барона. Едва рука заканчивает движение, как глаза Рюманова сужаются, на лоб наползают морщины, а ворковавшие до этого губы обретают прочность.

«Надел новую маску. Или сбросил все», – думает Легба, не зная, какой из вариантов ей понравился бы больше.

– И всё-таки, что насчёт наших предыдущих договорённостей?