Танец песчинок

При приближении стало видно, что Канга рисует деревянной головёшкой. Мелкими чёрточками, чрезвычайно маленькими для такой большой палки, какая была в руках у шамана, на стене вырастал лес. Я мог только догадываться, что это за деревья, но совершенно отчётливо представлял вместо чёрных угольных фигур на стене настоящую лесную чащу. Исполинские коричневые стволы с тяжёлыми огромными ветвями нежно зелёного цвета, рядом небольшая группа серых деревьев поменьше с мелкими листьями, выгоревшими на солнце до желтизны.

Рисунок был не закончен, но в нём жила красота, что всегда свойственна вещам, которые делаются от сердца.

– Это твоя родина? – спросил я. – Выглядит красиво.

Шаман не ответил. Провёл линию головёшкой, смочил указательный палец слюной и аккуратно стёр лишнее. Осталась только мелкая чёрточка.

– Любомир Грабовски пришёл ради искусства? Канга сомневается.

– Канга всё делает правильно, – я не смог сдержать смешок. – Я пришёл ради твоего зла. Того, что на вокзале. Ты что-то узнал?

– Канга не пытался узнать, – шаман пожал плечами, продолжая смотреть на рисунок. – Канга готовился к сражению. Нужно бороться со злом. Как это делает Любомир Грабовски.

– Красота спасёт мир, ага, – кивнул я.

Из-за слабости в теле я с трудом сохранял равновесие, но не решился присесть рядом с шаманом, не зная, как он к этому отнесётся. Ещё скажет, что я обязан помочь ему закончить картину…

Канга, однако, встал сам. Подобрал посох, воткнул головёшку обгоревшим концом в песок, будто боялся, что она вспыхнет. Посмотрел на меня с улыбкой.

– Пойдём смотреть на зло на вокзале. Канга и Любомир Грабовски. Хорошая команда.

– Только не пытайся вызвать дождь, старик, ладно? – я хмыкнул.

– Дождя сегодня нет, – он сказал это с необъяснимой тоской. – Есть пиво. Любомир Грабовски будет пиво? – я покачал головой, однако шаман уже направился к холодильнику.

И глядя на него, я почувствовал облегчение, что в мире осталось нечто незыблемое.

* * *

Мы брели к вокзалу в молчании. Странная парочка – шаман, опирающийся на посох, и детектив, которого мотало из стороны в сторону. Меня так и подмывало одолжить этот самый посох у Канга. Казалось, что в противном случае мне не дойти. Солнце нещадно палило, и было подозрение, что случится второй тепловой удар.

Где-то на середине пути шаман тоже это осознал. Он остановился, и принялся внимательно изучать меня.

– Любомир Грабовски одержим духами, – голос шамана и без того был неразборчив, а из-за шума ветра казался еле уловимым. Хорошо ещё, что маску Канга не носил, хотя я и не понимал, как можно в таком случае перемещаться по Медине.

– Какими ещё духами? – спросил я. Версия, что всё происходящее является следствием одержимости, не казалась мне в тот момент странной. Я скорее желал этого. Так просто спихнуть все проблемы на внешние силы, а не искать их внутри самого себя.

– Дух огненной воды!

Канга улыбнулся и отсалютовал мне сумкой, в которой у него было пяток банок с пивом. Затем молча обошёл меня по кругу, поцокал и удовлетворённо кивнул.

– Канга может помочь. Канга может завязать дух на самого себя. Прогнать не может – слишком крепко сидит.

– Можешь помочь, так помоги… – я хотел крикнуть, но получилось нечто невнятное.

– Опасно. Дух будет копить злобу. Копить месть долго-долго. Когда Любомир Грабовски в следующий раз выпьет, дух уже прилипнет и не отвяжется. Больше не сможешь его избегать. Не хватит сил на победу. Будешь пить и пить, чтобы его задобрить, пока не умрёшь.

– Плевать! Я не буду пить.

– Даже капля. Маленький глоток. И всё.

Шаман сделал угрожающий жест, взмахнув рукой. Мне, честно говоря, до этих угроз не было дела. Я уже понял, что ничего бесплатного не бывает, но меня смущал один момент: как понять, что именно дух считает выпивкой и как именно определяет дозу, после которой вернётся?

– А если мне кто-то подольёт что-нибудь, когда я отвернусь? – спросил я. – И что если я выпью какого-нибудь забродившего сока по незнанию? Дух тоже придёт?

Канга улыбнулся хитрой улыбкой, которая, на мой взгляд, получается только у стариков. Этакая простоватость с глупостью, но за ними скрывается бездна мудрости. Пусть иногда это и иллюзия, но старикам неплохо удаётся вам эту иллюзию продать.

– Дух не торгуется, – сказал он. – Торгуются люди.

– Спасибо и на этом, – проворчал я. – Пошли дальше.

– Любомир Грабовски передумал?

– Любомир Грабовски постарается справиться сам. Или сдохнет. Тоже самое, что предлагаешь ты, только ещё не надо контролировать всё, что пьёшь.

Шаман удовлетворённо кивнул, будто рассчитывал услышать именно это. Повернулся и вновь побрёл в сторону вокзала, помогая себе посохом. Чёрная сгорбленная фигура, карикатурная и размытая песком, словно сепией.

Может быть, Канга и не был похож на религиозных проповедников, наводнивших Медину, но, как и они, любил поучать.

«И у него получается лучше, чем у многих. По крайней мере, в твоём случае даже лучше, чем у меня», – сказал Томаш, а я решил, что в кои-то веки склонен с ним согласиться.

* * *