Танец песчинок

– Бобби Ти, детектив. Обычно именно он возился с отчётами. А если куда-то пропадал, то мы просто ждали, пока он появится. Остальные из нас… нам больше нравилось ходить в патруле. К тому же Бобби просиживал здесь почти круглосуточно, он…

Я остановил его взмахом руки. Ситуация была ясна, хотя не хватало мотивов, чтобы закончить сложившуюся картину.

– Приступайте к поискам, – сказал я. – Моего слова вам будет достаточно? Не просто ходите по улицам и расспрашивайте, но напомните всем уродам на улицах, что полицейское управление ещё существует и разгромлена только лаборатория криминалистов. Постарайтесь донести до них одну простую мысль: чем быстрее нам выдадут тех, кто всё это устроил, тем быстрее мы успокоимся. Вновь сквозь пальцы будем смотреть на то, что не так уж сильно выходит за рамки закона. А в противном случае – у нас много свободных камер. И мы можем просто сажать одного за другим, пока не поймаем нужного. Теория вероятности не на нашей стороне, но попробовать стоит.

Как всегда бывает в подобных ситуациях, все разом зашевелились, едва кто-то взял на себя неприятную ответственность. Седоволосый сформировал группы патрулей, а сам остался вместе с дежурным в качестве координатора. Им ещё многое предстояло сделать: определить раненных, приступить к восстановлению лаборатории, проследить, чтобы она продолжила работу, пусть и в облегчённом варианте…

Я же отправился к себе в кабинет. Мне не было необходимости выискивать виноватых, я и без того знал, кто именно стоял за всем этим. К несчастью, у этого человека было алиби, которое я же ему и обеспечил. А вернее, это он сделал так, чтобы алиби появилось.

С бароном трудно состязаться в планировании. Если его чем-то и можно взять, так это застать врасплох неожиданным ходом. Можно было не сомневаться, что сам он не принимал участия в разгроме лаборатории. А те, кто сделал это, либо боялись Рюманова больше полицейских, либо уже мертвы. Сомнительно, что барон будет переживать по этому поводу. Он рискнул и выиграл, устроив всё не без доли изящества.

«Как вы сказали, чёрный песок? Это интересно, это меня увлекает!» – образ фигляра даже позволял ему говорить то, что было на уме. Всегда можно отыграть назад и представить всё шуткой.

В конце концов, Рюманов мог вновь сыграть на том, что защищал меня все эти годы. Я не сомневался, за словами стояла правда. Мотивы её мне были ясны не до конца, но факт оставался фактом.

Вторая вещь, которая не давала мне покоя, касалась Бобби Ти. Его отчёты для шефа, которого никто, включая меня, не мог вспомнить. Внезапные перемены в образе жизни. Его отсутствие именно сегодня… Какая роль досталась толстяку в происходящем? Или даже не «досталась», а он сам её выбрал?

Перед моими глазами вновь и вновь встала та картина, когда я шёл по ночному городу и увидел огромного мужчину с девушкой, чья преданность барону не подвергалась сомнению…

Если Бобби Ти появится, то я сильно удивляюсь. Не исключено, что труп толстяка сейчас лежит под слоем песка и медленно превращается в высохшую мумию. Наверняка, Бобби не это имел в виду, когда думал о похудении.

Но хотя толика чёрного юмора всё ещё жила внутри меня, на душе было погано и тоскливо. Это был очень печальный день, едва ли не хуже, чем все предыдущие. Я разом потерял друга, женщину и уверенность в том, что правильно оцениваю ситуацию.

И, что хуже всего, день ещё не закончился…

* * *

Я заперся у себя в кабинете, попросив беспокоить только в крайнем случае. Мне требовалось понять, что происходит. В последнее время количество вопросов только множилось, а ответы на старые даже не думали появляться.

Самым главным, пожалуй, было найти Шустера или шефа. Мне не нравилась роль лидера, которую пришлось взвалить на себя. Я был слишком одиноким человеком и, вдобавок, слишком наплевательски относился к своей собственной жизни, чтобы брать ответственность ещё и за чужие.

Так я думал, а тем временем, несмотря на запертую дверь и наказ никого ко мне не пускать, дверной замок щёлкнул. Я повернулся и увидел в дверном проходе Канга. Лицо старого шамана выражало беспокойство, насколько это было возможно в его постоянном безмятежном состоянии. Он подошёл ко мне, не обращая внимания на мой недовольный взгляд, и поводил носом, принюхиваясь.

Точно так же любил делать Шустер, так что я невольно вздрогнул. Канга, не говоря ни слова, коснулся моего лба посохом, но я почти тут же откинул его в сторону.

– Что тебе нужно? – вопрос прозвучал чуть более раздражённо, чем шаман того заслуживал.

Канга пожевал нижнюю губу, огляделся, затем направил посох в сторону двери. Та резко захлопнулась, словно под порывом ветра, но даже ветер не смог бы защёлкнуть замок.

Я невольно сглотнул и отклонился к спинке стула. Шаман продолжал стоять, невозмутимо разглядывая меня.

– Зло, – сказал он, наконец. – Любомир Грабовски его видел. Оно его коснулось.

Я вспомнил свои ощущения у Легбы. Тот леденящий холод, который сковал меня и пронизал кости. И лишь молча кивнул в ответ, хотя Канга не спрашивал, а утверждал.