Танец под звуки эха руин

Черные глаза женщины заблестели в полумраке комнаты, озаряемой лишь свечами.

— Конечно. Тогда могу ли я попросить тебя лечь спать вместе со мной?

— Сперва бы помыться не помешало.

Горячий источник веял паром. Высокие стены скрывали нас от чужих глаз. Обнаженное тело Кинтаны оказалось вдоль и поперек расчерчено шрамами от старых и новых битв. На ногах кожа стянулась от заживших ожогов, но следы никуда не исчезли. И все же это тело привлекало меня гораздо больше, нежели нежные и идеальные тела других женщин. Нет, меня привлекала именно сама Кинтана, индивидуальная и со своими недостатками. Она была самой восхитительной женщиной.

Я без лишних слов помог ей смыть следы сражения, промыв спутанные с дороги волосы и стерев с кожи грязь. Взамен и сама Кинтана поухаживала за мной, смущаясь от близости. Я не мог удержаться, глядя на раскрасневшиеся щеки женщины и подрагивавшие от волнения пальцы. Мое тело больше не было в моей власти. Губы жадно ласкали нежную кожу шеи и ключицы женщины, язык исследовал потайные места, сокрытые для остальных; пальцы жадно обхватывали бедра. От тихих стонов и извивающегося в моих руках тела Кинтаны я совсем обезумел.

— Если я не остановлюсь сейчас, потом точно не смогу, — предупредил я женщину.

Дрожащие ресницы поднялись, открывая затуманенные таким же безумием черные глаза.

— Не останавливайся.

Этот призыв заставил меня забыть о том, кто я такой, где нахожусь. Я лишь видел перед собой свою возлюбленную, чья кожа и нутро пылали огнем. Ее руки хватались за меня, ногти раздирали кожу, а я впивался губами в ее губы, словно оголодавший, медленно спускаясь ниже к груди.

Я никогда прежде не терял самообладание из-за женщины даже в постели. Кинтаной же я не мог насладиться. Я отдавал всего себя без остатка, позабыв о времени и пространстве.

Я не мог отпрянуть от нее ни на миг, наблюдая за наконец-то расслабленным и довольным лицом, налитым краской. Ее губы жадно хватали воздух. Я видел, как зубки женщины прикусывали язык. Видел и ощущал извивающееся подо мной тело. Только вот, когда Кинтана открыла глаза после окончания, в них вновь вернулась прежняя тоска.

— Кинтана, что с тобой происходит?

— В каком смысле?

— Ты словно потерялась во тьме и пытаешься найти свою путеводную звезду. В твоих глазах стоят слезы, а улыбка напрочь исчезла с твоего лица.

Пытаясь опровергнуть мои слова, женщина выдавила из себя улыбку. Но возможно ли ее было сравнить с той, что сияла на лице в день нашей первой встречи на балу? А с той, что растеклась под светом звезд в горах, когда Кинтана собирала букеты? Нет. Эта улыбка совершенно потерянной женщины, напуганной и обеспокоенной.

— Прошу, расскажи мне, что ты утаиваешь. Я помогу тебе во всем, я спасу тебя от всего, — молил я, но в ответ получил лишь кроткий поцелуй и очередную вымученную улыбку.

— Матушка, — радостно кинулась в объятия матери Кинтана, когда та вернулась со службы, — я скучала.

— И я тоже.

Сайна гладила дочь по волосам, а мне отчего-то вспомнился момент из детства. Мне было не больше девяти лет, когда я увлекся рисованием бабочек с натуры. Я долго выжидал их во дворцовом саду, каждый раз ища новый вид. В один из таких солнечных летних деньков я приметил на яблоне бабочку невероятной красоты. Ее крылышки переливались оттенками заходящего солнца. В то время я не умел пользоваться зачарованным зрением, а потому полез на эту яблоню, чтоб разглядеть редкую бабочку поближе. Оступившись, я уронил свой холст, а бабочка взмыла в небо, улетая от меня с каждой секундой все дальше. Заглядевшись на нее, я и сам полетел вслед за холстом. Матушка издалека услышала мой плач и тут же прибежала, заключив в объятия. Тогда она тоже гладила меня по волосам и обещала, что бабочка обязательно вернется, а боль от падения скоро пройдет. Боль и вправду прошла быстро, но бабочку я так больше и не видел.

— Спасибо Вам, господин Нориндан, — поклонилась женщина, оторвав от воспоминаний. — Вы защитили мою дочь. Я безмерно признательна Вам.

— Не стоит. Она и сама отличный воин.

— Мама, он скромничает. Нориндан несколько раз спас мою жизнь. Поэтому, — Кинтана обратила взгляд на меня, — и я хочу еще раз выразить свою благодарность. — Кинтана достала из тканевого мешка великолепные стрелы.

— Эти стрелы изготовлены нашими лучшими мастерами и закляты лично сумеречными ведьмами, — пояснила Сайна. — Эти стрелы свалят замертво и живых, и мертвых, вне зависимости от того, куда стрела попадет.

— Это очень ценный подарок. Я не могу его принять, — искренне сказал я, разглядывая багровое древко с искусным витиеватым наконечником и черным спиральным оперением. Такие стрелы, еще и заклятые сумеречными ведьмами, были едва ли не бесценны.

— Эти стрелы сослужат тебе хорошую службу. Они изготовлены специально для тебя, — с улыбкой сказала Кинтана.

С поклоном я принял бесценный подарок, уложив стрелы в колчан.

— Благодарю вас за этот прекрасный подарок.

— А теперь направляйтесь спать. Господин Нориндан, Вам будет удобнее спать с Ритоном или же с Кинтаной? Увы, у нас нет свободной кровати.

— Матушка, он будет спать со мной.