Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

Призраки, окружающие девушку, встрепенулись, обнаружив цель, и снова двинулись к ней. А Таня стояла, опустив руки, в центре смыкающегося круга, и, не моргая, смотрела в исцарапанное, покрытое пылью лицо Глеба с широко раскрытыми зелёными глазами.

Ведьма разомкнула губы, но крика так и не последовало, словно кто-то разом выкачал из неё всю энергию. Он не мог… Он же не мог…

Наташа подошла к полулежащему около колонны Бейбарсову, вгляделась в его лицо и с силой пнула босой ногой в живот. Тело рухнуло на пол и перекатилось на спину. Чёрные взмокшие пряди волос разметались по лицу, закрывая глаза, уставившиеся в далёкий, теряющийся во тьме потолок.

И в этот момент Таня закричала. Закричала от горя, да, но куда сильнее — от ярости. От бессильной ярости; от взметнувшейся ненависти к этому существу рядом с Глебом. Ей было плевать, по своей воле действовала Наташа Ростова, или нет; в своём она была уме, или нет; были ли у неё причины для убийства Глеба, или нет — она желала ей смерти. Долгой, мучительной смерти, и даже такой не было достаточно! Таня ещё никогда не испытывала таких эмоций, ни к кому. Она даже не представляла, что что-то внутри неё способно на такие ужасающие, тёмные желания. Но ей было плевать на мораль, плевать! Она вопила, как ни в себе, и казалось, ещё немного — и по уцелевшим подпорам свода пойдут трещины от этого крика. Её вопль эхом, десятикратно увеличиваясь, отдавался в сводах галереи.

Недолеченная Дама, уже протянувшая руку, чтоб вцепиться Тане Гроттер в предплечье, моргнула. Её взгляд обрёл осмысленность и маленькие глазки (по словам обладательницы, страдающие редкой призрачной формой конъюнктивита) быстро забегали по сторонам.

— А? Что за жуткий крик? Кто-то умер? — с предвкушающей надеждой спросил призрак и торопливо отдёрнул руку, обнаружив себя в таком неловком положении.

Недолеченная Дама отлетела назад и принялась с крайне озадаченным видом оглядываться по сторонам — она явно не помнила, как здесь очутилась. Почти одновременно то же самое начало происходить и с остальными призраками.

— Ого, да тебе бы в оперу!.. — Ростова осеклась, заметив, что её подчиняющие чары дали сбой, и теперь духи недоуменно рассматривают место, в котором оказались. В зале поднимался их всё нарастающий взволнованный ропот.

— Как ты?.. — уставившись на Таню, опешила некромагиня. — Чары господина душ только я могла снять!

Наташа на неё как будто обиделась.

— Ой. Как неудобно получилось, — с ледяной иронией отметила Таня, поднимая руку и демонстрируя Ростовой кольцо Персефоны. Теперь она была очень спокойна. Но всё так же зла.

— Что-то мне подсказывает, что с этой штукой на пальце я сейчас в прямом смысле царица мёртвых. И что-то продолжает подсказывать, что в рейтинге авторитета я значусь выше, чем Король Привидений, который сам не более, чем дух. Так что плохая была идея созвать сюда все мёртвые души школы, — заметила она. — Потому что теперь они все слушаются меня.

Наташа обернулась и рыжей молнией метнулась к постаменту — до него было совсем недалеко. Таня не стала ей мешать.

— Возвращайтесь в школу. Приведите сюда Сарданапала, Ягге и всех, кого найдёте по дороге! — кивнула она Поручику Ржевскому и ещё нескольким духам по соседству с ним. — И как можно быстрее!

Поручик до странного серьёзно, очень официально козырнул ей и в сопровождении своей компании просочился сквозь пол. Тем временем Ростова обеими руками хлопнула по возвышению. Но кольцо, которое на нём лежало, рассеялось дымом под её пальцами и снова возникло, только когда она отняла руки. Это был не более, чем фантом, иллюзия.

— Наверное, Глеб подменил его, пока мы с тобой мерялись некромагическим наследием, — дёрнув плечом, предположила Таня. Имя Бейбарсова странно царапало горло. Она не хотела смотреть в ту сторону, где оставила его Ростова.

— Отдай! — повернувшись к ней, исступлённо взвизгнула некромагиня. — Сейчас же отдай его мне! Оно моё!

— А по-моему — моё.

У Наташи снова «щёлкнул переключатель». Искаженное лицо разгладилось.

— Ну и что дальше? — дружелюбно поинтересовалась она. — Как ты помешаешь мне его отобрать? У тебя только один выход. Натравишь на меня призраков, позволишь им убить меня?

Плечи Ростовой беззвучно задрожали, но несколько смешков все же вырвалось.

— Брось, Таня, ты же светлая. Ты меня не убьешь. А то совесть и чувство вины будут глодать твои кости до конца жизни, — серьёзно закончила она.

— Ага, — Таня пнула мелкий камешек, делая к некромагине один шаг, затем второй. — Точно: я светлая, добрая и жалостливая. Но знаешь, оказалось, эти недостатки поразительно легко устраняются! А знаешь, как? Разозли меня. Потом — может быть — я со своей совестью помучаюсь, и с моралью этого поступка помучаюсь тоже (хотя в случае с Чумой ни один раз так и не проняло — представляешь?). Но сейчас тебе это не поможет.

Раньше, чем на кончиках пальцев Ростовой успели созреть искры, ведьма оглянулась на призраков за спиной.

— Взять её!