Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

Кольцо сидело, как влитое. Желая проверить свою догадку, Таня попыталась сначала аккуратно снять, а потом и бесцеремонно стащить его, но, как и предполагалось, результат остался нулевым. Странно было и то, какой эффект произвело на перстень Феофила Гроттера соседство с гораздо более древним, чем оно само, артефактом: обод фамильного перстня покрылся коркой льда — точно такой же, как Грааль Гардарика. Более тонкой, разумеется, но не менее настоящей и прочной.

Несколько секунд девушке понадобилось на то, чтоб стряхнуть с себя оцепенение. Затем Таня принялась лихорадочно соображать. Откуда оно могло взяться? То, что до того, как чужая некромагия внутри неё взбунтовалась, кольцо Персефоны ещё лежало на своём месте, она помнила чётко. Потом, правда, она мало что могла видеть и чувствовать, вот если только… Момент, когда пальца коснулось что-то ледяное. «Это было оно? — прикинула Таня, недоверчиво покосившись на свою руку. — Что ж, тогда, по крайней мере, понятно, что подавило некромагию — стихийная магия, как самая древняя и более весомая. Она её просто поглотила». Одна из самых длинных лекций Сарданапала на первом курсе о классификациях магии навсегда впечаталась в память (главным образом потому, что Тане тогда было действительно интересно), в нужный момент услужливо всплыв в голове.

Её мысли были отвлечены грохотом ещё одной разлетевшейся вдребезги плиты: в то время, пока Таня приходила в себя и решала загадку так удачно обнаружившегося у неё вожделенного артефакта, Бейбарсов и Ростова продолжали сражаться, уже, казалось, откровенно забив даже на кольцо — для этих двоих поединок был чем-то большим, чем банальной войнушкой за бижутерию богов. Это было сугубо личным.

Некромагиня, казалось, в пылу боя растеряла все остатки самообладания, обезумев от гнева и жажды мести. Сузив глаза до размера хищных щёлок, она, одна за одной, выбрасывала голубые пульсирующие искры, которые, соскальзывая с тёмного камня на перстне по пальцам, отрывались от кончиков ногтей и неслись прямо к своей цели, стремясь ранить, раздавить, уничтожить. По её лицу, искажённому в какой-то безумной, фанатичной, похожей на оскал дикого животного улыбке, струился пот. Рыжая копна волос, так же, как и у самой Тани, была запутана и всклокочена, пряди падали на лицо, прилипая ко лбу, но у ведьмы даже не было времени их убрать. Её легкий свитер теперь был изодран в клочья и висел лохмотьями, почерневшими от пыли и грязи. Босые ноги покрылись сеткой не успевающих затягиваться ран и кровоточащих порезов от множества острых камней, усеивающих место сражения (кроссовки загорелись во время одной из неудачно отбитых атак, и ведьма скинула их ещё в середине боя). Но Наташе было всё равно: её долгожданная цель сейчас была перед ней, и только она имела значение.

Вспышка. Ещё одно смертельное заклинание, словно комета, рассекло затхлый воздух, оставляя за собой мерцающий «хвост», осветивший полумрак. Луч срикошетил о выставленный Глебом щит, который тут же погас, на радость торжествующей Наташе.

В отличие от своей соперницы, Бейбарсов был сосредоточен. Он был вымотан; как и все остальные, перепачкан в крови и грязи; но его настоящие, зелёные, с карими «лучиками» глаза — ох, Тане так нравились эти глаза, и это было самое отвратительное и неподходящее время и место для подобной мысли! — продолжали цепко следить за малейшим движением Наташи, предупреждая её атаки и давая ему возможность вовремя уйти от них. Но Таня понимала, что только опыт некромага сейчас помогает Глебу: он знал её возможные атаки и быстро прокручивал их в уме, по её движением успевая определить… Нет, скорее просто угадать, что она предпримет дальше. Перед каждой новой искрой у бывшего некромага была на это всего-то доля секунды. Это было похоже на заговорённый пас в драконболе: у игрока есть мгновение, пока мяч летит к нему, чтоб угадать контр-заклинание, или же пропахать носом песок поля. Однако в этом случае Бейбарсов имел все шансы вместо драконбольного поля пропахать носом песок Тартара.

— Мёртвус Хапус!

Следующая, необычно тёмно-синяя искра ударила в землю, не долетев и полпути до Глеба. Плиты пола «вздулись», образовывая неровный круг вокруг Наташи. А затем «вздувшийся» камень взорвался, и в тех местах, где обнажилась земля, в зал сквозь пол ворвались призраки. Десятки, сотни молочно-белых, серебристых и прозрачных фигур стремительно заполняли подземелье, что выглядело особенно пугающе в голубом полумраке и вспышках заклинаний.