Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

«На этот раз ты сломаешься! Признай: в конце концов, ты проиграла…» — шуршащий голос мёртвой старухи в её голове был полон предвкушения. Был ли этот голос настоящим, или Таниной галлюцинацией, вызванной недостачей воздуха и болевым шоком, но он вгонял в её вены ещё больше страха, заставлял сердце сокращаться чаще, используя резервы оставшегося в лёгких воздуха. Это был страх панический, всепоглощающий, неконтролируемый, детский. До этого дня она и не подозревала, что ещё может испугаться настолько. Корчась и царапая ногтями выщербленные плиты пола, с меркнущим сознанием, Таня оказалась безвыходно зажатой в угол между ужасом и болью. Сил кричать и упираться больше не осталось. Горло раздирала пыль, тело словно отторгало все органы, что у него были, в одночасье, а разум уже практически ей не принадлежал. Слабая, опустошенная, Таня задыхалась, лёжа на боку на холодных плитах, в крови и грязи. Сознание померкло.

…И снова возвратилось.

Способность ощущать вернулась первой, из чего Таня сразу сделала вывод, что перестала замерзать. Холод как температурное явление в целом вообще больше не чувствовался. Какие-то камни по-прежнему впивались ей в спину — она ощущала, как давят ей в позвоночник их острые грани — но боли не было.

Не успела она как следует этому удивиться, как вернулись все остальные чувства — в один момент, как будто кто-то ткнул кнопку на пульте телевизора. На уши обрушилась какофония звуков, состоящая из грохота продолжавших хаотично рушиться колонн, рева и отзвуков ударов из-за Жутких Ворот, выкриков и заклинаний. Пелена перед глазами рассеялась.

Ярко-синяя случайная искра врезалась во что-то позади Гроттер — это окончательно вернуло ведьму в сознание. Таня, оттолкнувшись руками от пола, вскочила и кинулась бежать, спасаясь от последовавшей ей вдогонку, уже совсем не случайной искры — та обернулась пятью кинжалами, последний из которых едва не оставил на одной из стен автограф некромагини в виде чужого рыжеволосого скальпа. Перепрыгнув через

выкорчеванную из земли, почти вертикально вставшую плиту, Таня, не церемонясь с собой (если брать в учёт всё, что с ней до этого уже случилось сегодня, церемониться было как бы даже и не с чем), плашмя бросилась на пол, и как нельзя вовремя: на этот раз раздвоенный синий луч рассёк воздух в том месте, где ещё недавно находилась её грудная клетка.

Тяжело дыша, девушка привалилась боком к вывернутой с корнем плите и, опираясь на руку, осторожно выглянула из-за её края. С её нынешнего местоположения был виден центральный постамент, на котором всё ещё, мерцая в полутьме, мирно покоилось кольцо Персефоны. Ну что ж, по крайней мере, за неопределённое время её отключки Наташа не успела наложить на него лапы — это немного радовало!

Таня бегло оглядела себя, но никаких новых повреждений не обнаружила. Ущипнула свою руку — но физической боли по-прежнему не ощутила. Она чувствовала себя странно, будто ей вкололи сильную дозу наркоза в коктейле с каким-нибудь мощным психотропом, а после угостили хорошей кружкой кофе. Минуту назад её сознание разрывало на части, тело отравляла, переполняла через край разрушительная магическая энергия — а сейчас всё исчезло. Внутри неё словно образовалась пустота, вакуум. Словно бы некромагию из неё просто вытащили, уничтожили — или изгнали. В любом случае, Таня не чувствовала её больше — ни следа, ни тени. Наступила полная ясность мысли. По правде, так ясно Таня не мыслила уже давно. Ничего лишнего, минимум эмоций — все они словно ушли на задний план, оказались за стеклом.

«Какого Лигула со мной произошло?» — ведьма потёрла ладонью затылок, путаясь пальцами в кубле волос. В одном она точно была уверена: она по-прежнему оставалась сама собой. В данную минуту, определённо, Таня была далека от безумия, как никогда. А вот кого или что стоило за это благодарить, оставалось загадкой.

Ведьма отняла от головы руку, бегло взглянув на ту, чтоб проверить, нет ли крови (могла сейчас вполне треснуться затылком, да так и не заметить!) и на месте ли её магический перстень — и опешила.

Соседний с перстнем её отца палец плотно охватывал узкий серебряный обод. И хотя голубое сияние больше не струилось от его поверхности, узнать украшение не составляло и минимального труда.

Девушка уставилась на кольцо, как кентавр на новое стойло.

— Откуда?!.. — задохнулась Таня.

Первым делом она схватилась за карман джинс — но кольцо Аида по-прежнему было там, а значит, оказаться у неё на пальце никак не могло. Нет, это действительно было кольцо Персефоны! И что бы не лежало теперь на постаменте в центре зала, и за что бы так яростно не продолжали сражаться Бейбарсов с Наташей — это было уже не оно.