Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

— Лена, привет!.. — выдохнула Гроттер и замолчала. Она не знала, как начать интересующий её разговор, да ещё учитывая обстоятельства, при которых они с ней и с Жанной Аббатиковой расстались в прошлый раз. А именно, когда некромагини бесцеремонно выставили Таню из домика возле железной дороги, где лежал раненный Бейбарсов, даже не пустив увидеть его, а Гроттер в отместку назвала их бессердечными эгоистками — в чём сразу же раскаялась, но извиняться не стала. Сейчас, вспомнив об этом, Тане стало ужасно стыдно, и она уткнулась взглядом в верхнюю ступень лестницы, на которой стояла.

Проницательная Свеколт, в свою очередь, кажется, в объяснении присутствия на лестнице Башни Привидений дочери Леопольда Гроттера не нуждалась.

— Привет, Таня, — вежливо кивнула она, и Таня испытующе покосилась на некромагиню. Тон Лены звучал вполне дружелюбно. По крайней мере, ей так показалось.

— Ты уже знаешь, — некромагиня, напоминая этим своего хорошо знакомого магической общественности брата по дару, не спрашивала, а утверждала. — Идём!

С этими словами Свеколт бесцеремонно поймала Таню за руку, пропустив мимо ушей её растерянный вопрос «Куда?» и, нырнув в один из тёмных боковых коридоров, повела её за собой.

Шли они недолго. Найдя ближайшую незапертую комнату, Свеколт свернула туда и, всё так же не церемонясь, дрыгнула Поручика Ржевского — тот вознамерился было поиграть с ними в «Дурака» на щелбаны. Хитрость заключалась в том, что призрак, как существо нематериальное, получить щелчок по лбу в принципе не мог, зато каким-то невероятным образом был вполне способен отвесить его любому другому игроку. Да причём так, что звёзды перед глазами начинали танцевать национальные танцы. Но Лена играть в карты с, к тому же, ещё и всё время мухлюющим призраком явно не собиралась, и дрыгнутый Ржевский, обиженно фыркнув, с громким чвяком втянулся в стену.

Пока Лена разбиралась с Поручиком, Таня с любопытством огляделась. Комната, в которую они попали, была настолько нетипичной для пропитанного русским духом Тибидохса, что девушке даже на миг показалось, что некромагиня перенесла их куда-нибудь в другое место. Например, в Трансильванский замок графа Дракулы, теперь всецело, кстати, принадлежащий её дяде, почётному председателю В.А.М.П.И.Р. Герману Дурневу.

Пипа как-то телепортировала туда вместе с Таней — хвастаться перед бедной родственницей имуществом. Правда, от навязчивой идеи жить в замке, которая в последнее время всё чаще донимала наследника графа Дракулы — сказывались вампирские гены, — мужа отговорила практичная тётя Нинель, заявив, что вой оборотней под окнами может нарушить её здоровый сон. На самом же деле Дурнева-старшая не безосновательно побаивалась, что вампиры, узрев её внушающую здоровый аппетит фигуру, не устоят перед соблазном. Так что в замке семейство Дурневых не обитало, хотя дядя Герман регулярно наведывался на родину пару раз в неделю. Но даже тут бывший самый добрый депутат не упустил своей выгоды и начал под шумок сдавать комнаты дворца в аренду разным мелким трансильванским фирмочкам типа «Ритуальные услуги для любимого зятя», или «Добровольная регистрация доноров харчевни “До последней капли”». Помнится, они с Пипой тогда ещё в шутку прикидывали, не подбить ли Сарданапала на такую халтурку, а то академик вечно жаловался, что школе не хватает средств на глобальный ремонт.

Вот и сейчас у Тани возникло такое чувство, будто она снова оказалась в родовом имении графа Дракулы. В комнате, в которой она стояла, не было и следа пушистых ковров, резных сундуков по углам и расписных потолков, в изобилии наблюдающихся по всему Тибидохсу. Гостиная — а это, без сомнения, была именно она, — была окутана мрачноватым полумраком и освещалась только несколькими горящими на шатком столике возле оббитого бордовой тканью дивана свечами. На полу отсутствовал ковёр, из-за чего сразу начинала ощущаться вся сырость замка. Стены, выложенные камнем, украшали всего несколько портретов каких-то неизвестных бывшей магспирантке почтенных старцев. В отличие от всех остальных портретов в школе, эти были абсолютно неподвижны. На узком окне висели длинные шторы тёмного бархата. Их золотистые кисточки, качаясь на сквозняке, дувшем из щелей, подметали пыльный пол, который, судя по всему, кроме них не подметал никто. Посреди гостиной, как уже раньше упоминалось, стоял большой диван и пара одинаковых кресел. Возле них разместился низкий деревянный столик, служивший своеобразной подставкой для свечей. На этом вся меблировка комнаты и заканчивалась. Дверей, кроме той, через которую вошли ведьмы, в комнате не наблюдалось.