Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

«Вот дура… Какая же… Не дочь Гроттеров, а идиотка!» — пронеслась у Тани в сознании, подобно скоростной электричке, одинокая мысль напополам с горькой досадой. За все те четыре месяца, что прошли с момента сражения со Сфинксом, внучку Феофила нет-нет, да и мучила мысль о том, справился ли Бейбарсов с потерей дара. Смог ли преодолеть ту пропасть, которую должен был ощутить? Чем он теперь занят? Как живёт? И, главное… для чего? Ведь «некромаг подобен стреле, выпущенной в цель, и если цель по какой-то причине исчезает, существование стрелы теряет смысл».

Таня старательно отгоняла эти мысли днём, забивая голову повседневной работой и помощью Ваньке с лечением больных животных, бесконечный поток которых не уменьшался. Ей порой даже казалось, что Ванька вылечил уже всех животных в лесу по десятому кругу, и теперь они ходили к нему из соседнего. Впрочем, девушка не бралась ничего утверждать наверняка. Её Маечник напоминал ей доктора Айболита из детской лопухоидной сказки: тот тоже днём и ночью возился с больными зверями. И даже не удивилась, узнав, что это была любимая Ванькина сказка, когда он был маленьким. Оставалось только надеяться, что, перелечив всех животных на Иртыше, Ваньку не понесёт в Африку, по стопам героев детства.

Однако, несмотря на всё, мысли о бывшем некромаге ещё иногда возвращалась по вечерам, когда просто не оставалось сил на то, чтоб загонять их назад, в глубь сознания. Но, истратив весь заряд беспокойства на Глеба, ни разу, ни единого разу в её голову не пришло такое элементарное осознание того, что Жанна и Лена, неразрывно связанные с ним чарами мёртвой старухи, так же утратили свой магический дар! Теперь же Таня экстренно пыталась совладать с объёмом полученной информации и чувствовала, что не справляется. Захотелось повесить на шею табличку: «Возьму мозги на прокат, б/у не предлагать», — и пойти застрелиться в ближайший игрушечный магазин из водяного пистолета.

— Ох, прости, я ведь даже не поняла!.. — сконфужено пробормотала Гроттер, уставившись себе под ноги. И только тут до её сознания окончательно дошёл смысл сказанных Шурасиком слов. А вслед за ним пришла и столь безуспешно ожидаемая Магфордским Дарованием пару минут назад бурная реакция.

— Что ты сказал? К Лене вернулась магия? — выдохнула Таня, резко вскидывая голову и требовательно хватая его за предплечья. При этом Гроттер буквально впилась в Шурасика каким-то весьма странным взглядом — не то съесть хотела, не то расцеловать. Видимо, от этого Тибидохский отличник решил, что Таня Гроттер явно перетренировалась на драконболе. Теперь он стоял, задумчиво прокручивая между пальцами деревянную палочку от только что поглощённого им рыбного канапе, и поглядывал на так же резко отпустившую его и нетерпеливо застывшую Таню взглядом практикующегося психолога, подопечная которого заявила, что вчера её бронзовая рыбка в аквариуме передавала ему привет.

— Ну, допустим. Слушай, Гроттер, ты бы пошла отдохнула, что ли, а то…

Конец фразы Таня уже не расслышала, метнувшись в гущу толпы. Она быстро шла, почти бежала через зал, по пути оглядываясь по сторонам. В толпе мелькали возбуждённые лица бывших выпускников и преподавателей. Под ногами то и дело проносились ученики первых и вторых курсов, которым как всегда было всё до жути интересно. Снисходительно косясь на младшекурсников, старшие школьники вели себя более сдержано. Они пришли сюда исключительно с целью стянуть с праздничных столов побольше бутылок с отечественным шампанским, чтоб потом подкупать неравнодушного к нему Пельменника и тайком удирать ночью на Лысую Гору. Краем глаза Гроттер замечала знакомые лица. Вот она пролетела мимо Семь-Пень-Дыра, остепенившегося и возмужавшего, который о чём-то серьёзно беседовал с молодой незнакомой девушкой, чуть дальше натолкнулась на Дусю Пупсикову, Риту Шито-Крыто и Зализину. При виде Тани Гроттер последняя тут же принялась голосить про расфуфыренную Танечку, которая в кои-то веки отрыла на помойке приличную тряпку и теперь несётся толкать её на ближайший лопухоидный рынок, но её истерический голос уже заглушил гул других голосов у Тани за спиной.

— Эй-ей, Танька! — окликнул её кто-то со стороны праздничных столов. Таня остановилась и, обернувшись, увидела Ягуна, водрузившегося прямо на блинную скатерть. Внук Ягге сидел между тарелкой медовых блинов и деревянной миской со сметаной и призывно махал ей рукой, с удовольствием уплетя последний кусок вишнёвой запеканки.

Решив, что найдёт Ягуна позже, Таня только махнула рукой в ответ играющему комментатору и, по пути увернувшись от Склеповой, наконец добралась до выхода из зала.

— Ого! Чего это Гроттерша такая шуганая сегодня? — сгорая от любопытства, поинтересовалась Пипа Дурнева, провожая Таню взглядом.