Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

— Не знаю, — беззаботно пожала плечами стоявшая рядом с ней Гробыня. — Может, опять со своим Валенком лежащих при смерти лешаков не поделили? Смотри, как рванула! А ещё ныла, что на каблуках ходить не может. Да даже я с такой скоростью на десятисантиметровой шпильке носиться не умею, а у меня, между прочим, этот навык старательно и любовно развит годами практики. Вот и верь после этого сироткам! — фыркнула Склепова. Она терпеть не могла, когда кто-то хоть в чём-то превосходил её многочисленные таланты.

Ванька уже битый час бродил по увеличенному Пятым измерением Залу Двух Стихий, выискивая в толпе Таню. Они с Баб-Ягуном ждали её, как она и просила, но Гроттер так и не явилась. Ванька хотел было сходить за подругой ещё раз, но Ягун только расхохотался и заявил, что приходящая вовремя женщина — это примерно как всегда стирающий свои носки мужчина — нехило, но нереально. И хотя Ванька возмутился, что он свои носки стирает регулярно, но за Таней всё-таки идти передумал. Вскоре вечно неунывающего комментатора позвала его невеста, которой вдруг приспичило сию секунду и во всех эпизодах в который раз обсудить со внуком Ягге детали предстоящей свадьбы, а Валялкин направился в глубь зала. Один раз ему показалось, что он видел мелькнувшее в толпе обеспокоенное лицо Тани, но она тут же как сквозь землю провалилась. Походив ещё немного между гостей, Ванька опять наткнулся на Ягуна. Уши у играющего комментатора ярко пунцовели, он нервно оглядывался.

— Уф, спасай! Только что еле сбежал от Катьки! — пропыхтел он, со значением округляя глаза. — Она с этой свадьбой как с цепи сорвалась. Счастье делает с женщинами страшные вещи! Представляешь, она захотела обсудить со мной фасон своего нижнего белья для брачной ночи! — красные уши Ягуна мигали, как сломанный светофор в час пик, и Маечник, не удержавшись, фыркнул в кулак от смеха. Несмотря на внешне непрошибаемую броню его юмора, смутить внука Ягге, вопреки распространённому мнению, было раз плюнуть.

— Эй, Маечник, а куда ты Таньку дел? — уже возвращая своим лапоухим слуховым локаторам здоровый окрас, поинтересовался играющий комментатор. — Моя душа жаждет общения с нормальными, не озабоченными женщинами, пока я в них окончательно не разочаровался.

— Я её ещё не видел, — помрачнев, отозвался Ванька.

Брови Ягуна удивлённо поднялись.

— Правда, что ли? Странно… Я видел минут двадцать назад. Она мне ещё рукой махнула, вроде как «отвяжись», и смылась куда-то. Я думал, она к тебе побежала.

Ванька взлохматил свою светлую шевелюру и с надеждой посмотрел на друга.

— А ты помнишь хоть, в какую сторону?

— Ну, к выходу, вроде, — неуверенно протянул внук старой богини. — У неё ещё выражение на лице какое-то странное было…

Друзья переглянулись и, не сговариваясь, быстро зашагали в сторону широких дубовых дверей. Шестым чувством, выработанным за долгие годы их бурной учёбы в Тибидохсе, они уже уловили, что влипли в очередную историю. Но тут откуда-то слева вынырнула сердитая Катя Лоткова в красивом бежевом платье и со словами: «Ягун, мы ещё не обсудили высоту свадебного торта и узор салфеток для гостей!» — бесцеремонно уволокла играющего комментатора за собой. Баб-Ягун успел только страдальчески закатить глаза к потолку и грустным осликом поплёлся за невестой, утешаясь мудрой мыслью, что иногда Большая Любовь требует Больших Жертв.

Проводив Ягуна сочувственным взором, Ванька в одиночестве направился дальше, по пути отловив за локоть Склепову.

— Гробыня, ты Таню не видела?

— Гроттершу-то? — спросила Склепова, презрительно вскидывая брови. — А как же, видела! Вылетела из зала наша бедная сиротка, как Грызька Припятская из моего шоу! Нервная вся. Вот, Пипенция подтвердит.

Выкатившаяся из неоткуда бодрым колобком Пипа Дурнева согласно закивала.

— И вы не в курсе, что случилось? — сразу напрягаясь, уточнил Валялкин, переводя взгляд своих проницательных васильковых глаз с одной девушки на другую. Он чувствовал, как в нём постепенно поднимается волна тревоги.

— А вот это я у тебя, Валенок, хотела бы узнать! — строго сказала Гробыня, тыкая своим накрашенным ярко-бирюзовым лаком ногтем в грудь юноши. — Чего ты там нашей Гроттерше опять наговорил, а? Учти, если она сегодня всю ночь будет в подушку реветь и не давать спать умным и красивым женщинам, я попрошу Гуню тебя придушить!

— Да не говорил я ничего! — защищаясь, развёл руками Ванька. — Мы с ней ещё даже не виделись сегодня вечером.

— Да ну? — недоверчиво хмыкнула Гробыня, прищурившись на ветеринара. Её шустрый мозг уже фильтровал полученную информацию, выискивая новую сенсацию.