Танки в котле. Немецкий танкист о прорыве из Хальбского кольца. 1945

Прежде чем его экипаж смог как-то среагировать на это, я велел механику-водителю как можно быстрее двигаться и обойти «Сталина» таким образом, чтобы зайти ему в корму, где броня, закрывавшая двигатель, была куда тоньше лобовой. Не обращая внимания на гремящие вокруг нас разрывы мин, мы выбрались из остатков сарая, обошли «Сталина» справа, а затем сбавили ход и развернулись так, что наше орудие оказалось направленным в кормовой броневой лист красного танка. Я увидел, что «Сталин» пытается развернуться на одной уцелевшей гусенице, но его движение было очень медленным, а наш башнёр смог прицелиться куда быстрее.

Наш точно нацеленный бронебойный снаряд пробил относительно тонкую (60 мм) кормовую броню русского монстра. Опускающиеся на парашютах ракеты так ярко освещали все происходящее, что я ясно увидел, как наш снаряд пронизал броневой лист, выбив из него тучу металлических осколков. Затем снаряд изменил направление движения, отразившись от чего-то внутри моторного отсека и вылетев вертикально вверх через жалюзи охлаждения, сопровождаемый фонтаном искр. От удара жалюзи охлаждения вылетели в разные стороны, а весь ИС охватило вспыхнувшее пламя, сменившееся дымом горящего масла, который щупальцами обволакивал танк, пытавшийся в это время рывками стронуться с места.

Мы начали отходить задним ходом от места схватки, чтобы сэкономить драгоценные для нас снаряды, но экипажу «Сталина» было уже не до нас. Я увидел, как открылись крышки люков и из танка выбрался, спокойно и сохраняя порядок, его экипаж: пять человек, некоторые из них были вооружены автоматами. Наш стрелок-радист открыл огонь из курсового пулемета и уничтожил двоих из них, но вооруженные члены русского экипажа увернулись от огня и бросились к нашему танку, подойдя так близко к борту «Пантеры», что оказались в «мертвой зоне» – я не видел их через смотровые приборы командирской башенки. Мы немедленно двинулись задним ходом – тут же, в дыму, уперлись кормой в какой-то холм, который не могли преодолеть. Наши проклятия слились в мощный хор, когда опорные катки танка стали проскальзывать, а когда мы все же попробовали задним ходом преодолеть этот холм, то его корма оказалась на весу в воздухе, а гусеницы стали выбрасывать вверх землю, поскольку вес машины тянул нас вниз. Когда же мы соскользнули с холма, танк всем корпусом рухнул на землю, а двигатель взвыл и тут же замолчал.

Наша «Пантера» потеряла ход, мы не могли сдвинуться с места.

Никому из нас не пришло в голову обрушить град проклятий на нашего механика-водителя – он точно знал, что ему следует делать. Он нажал на кнопку стартера, чтобы вновь запустить двигатель, стартер взвыл, но двигатель так и не заработал, его молчание терзало наши сердца. Я взглянул в глаза заряжающего, полные слез, но не нашел слов, чтобы утешить его. Неужели мы застрянем здесь и будем вынуждены присоединиться к беззащитной толпе беженцев, потоком прорывающихся через Хальбе?

– Ради бога… – пробормотал наш башнёр. – Давай же, ну пожалуйста…

– Не схватывает, – едва слышно произнес механик-водитель. – Ну никак не…

Я услышал какие-то звуки на кормовой части танка.

Были ли это германские солдаты, взбирающиеся на броню танка, стоящего в центре сражения?

Взглянув через задний смотровой прибор командирской башенки, я разглядел силуэт русского танкиста в столь узнаваемом ребристом шлеме, пытающегося разбить вентиляционные жалюзи двигателя прикладом своего автомата. Этот verdammt[30] красный горел желанием отомстить нам за гибель своего прекрасного танка ИС. Я выстрелил из пистолета сквозь лючок в задней стенке башни, специально имевшийся там для подобных случаев. Однако угол стрельбы был слишком большим, а без работающего двигателя мы могли провернуть башню только очень медленно с помощью ручного маховика. Хватило бы одной пули из автомата русского, которая пробила бы наш бензинопровод, или гранаты под вентиляционные жалюзи, чтобы «Пантера» больше не сдвинулась с места. Тогда я открыл крышку моего люка в башне, снял со стенки башни свой МП-40[31] и высунул его ствол наружу, намереваясь стрелять над головой. Но тут же сообразил, что стрелять таким образом нельзя – мои собственные пули вполне могли пройти сквозь вентиляционные жалюзи. Не видя никакого другого выхода, я высунулся из люка и оказался лицом к лицу с русским танкистом, который как раз пытался взвести курок ракетницы, направленной на моторный отсек.