Танки в котле. Немецкий танкист о прорыве из Хальбского кольца. 1945

Слева механик-водитель, сидевший на своем сиденье с позеленевшим лицом, припал к открытому люку и хватал ртом наружный воздух. Справа от него, за перегородкой, на своем сиденье распростерся радист с запрокинутой назад головой. Сердечник выпущенного танком Т-34 бронебойного снаряда проник в его отделение сквозь шаровой шарнир курсового пулемета, разнеся на части сам шарнир, и остановился, поразив радиста прямо в грудь. Вся грудная клетка радиста была вскрыта, а в ней, как я увидел, продвинувшись еще дальше, сидела головная часть сердечника, вышедшая из спины и остановленная стальной перегородкой за ней.

Я открыл крышку люка у него над головой и попросил пехотинцев снаружи помочь мне вытащить тело радиста из танка.

Силы, пришедшие нам на смену, вряд ли можно было назвать впечатляющими. Они состояли из пары штурмовых орудий, у одного из которых из выхлопных патрубков валил черный дым, танка Pz IV и одной «Пантеры». Эти силы должны были прикрывать как северную, так и южную границы участка перехода через шоссе вместе с двумя 88-миллиметровыми орудиями, буксировавшимися полугусеничными бронетранспортерами, и примерно сотней пехотинцев. Через несколько часов эти силы тоже должны были присоединиться к уходящим на запад и заменены другими частями, выходящими из котла, и так до тех пор, пока вся масса войск, штатских беженцев и техники не переползет, подобно многокилометровой гусенице, на запад.

Число людей и техники, двигавшихся через шоссе, было просто колоссальным. Каждую минуту несколько сотен мужчин, женщин и детей появлялись из темноты пустоши, группировались у насыпи шоссе, бросали взгляд налево и направо, проверяя, нет ли движения, затем переходили шоссе и снова исчезали, направляясь к проходящей впереди, почти параллельно шоссе, линии железной дороги. Всякий раз в этой толпе были видны искры и выхлопные газы, двигавшиеся вместе с ней, поскольку ее пересекали также мотоциклы, полугусеничные бронетранспортеры и немногие оставшиеся на ходу легковые и грузовые автомобили.

Русские теперь не стали атаковать этот участок непосредственно танками или пехотой – но начали его артиллерийский обстрел в довольно медленном темпе, причем снаряды взрывались на шоссе случайным образом, разбрасывая группы людей и заставляя взлетать, переворачиваясь в воздухе. Естественно, никто не мог знать, где произойдет следующий взрыв, будут ли они следующими обреченными на смерть или оставлены здесь ранеными, подобно многим другим раненым беженцам и солдатам, которые лежали в траве около дороги, во весь голос умоляя не бросать их здесь.

Наша «Пантера» воссоединилась с «Пантерой» Капо и одиночным танком Pz IV. Старая «четверка» скрипела и визжала всеми своими механизмами на ходу и постепенно отставала от нас, так как ее двигатель уже не мог тянуть боевую машину. Когда мы несколько удалились от шоссе, я взглянул назад и увидел, что танк окружен рядами людей, бредущих от него. Если раньше они жаждали забраться на него, умоляя подвезти их, то теперь, как можно было предположить, поняли, что боевая машина вышла из строя и в своем пути на запад на нее рассчитывать не приходится. Командир «четверки», пожилой инструктор вождения в учебном танковом полку, тоже вылез из нее и бегом побежал за моей машиной, жестами прося остановиться.

– Мое горючее! – крикнул он, подбежав поближе к нашему притормозившему танку.

– У нас нет лишнего горючего, – ответил я, высунувшись из люка башни. – Нам и так едва хватит километров на десять.

– Но у меня его полно, – возразил он. – Полный танк.

Мы стали сдавать задним ходом к его машине.

По ходу дела он рассказал нам интересную историю: его учебный взвод был укомплектован танками, переоборудованными для работы на газогенераторном горючем, получаемом из сжигаемых деревянных чурок, вместо бензина. Однако несколько месяцев тому назад взвод снова получил бензин, так что они в преддверии событий смогли заныкать небольшой запас. Мы быстро перекачали все горючее до капли из бензобаков «четверки» и поделили его между «Пантерой» Капо и нашей. Бензина оказалось не так уж много, но он увеличил наш возможный пробег с 10 до 50 километров – достаточно, чтобы, двигаясь по прямой, достичь железнодорожной линии и Эльбы.

Правда, только при условии, что нам не придется делать никаких обходов, не придется взбираться ни на какие холмы и форсировать двигатель в боях.

Я разрешил экипажу учебного танка разместиться на лобовой броне моей «Пантеры», поскольку угол наклона броневых листов давал возможность удержаться на них только бывалым и сильным солдатам; также мы взяли нескольких раненых солдат и беженцев на корпус и корму танка. Инструктора вождения я взял в экипаж танка, посадив его на искореженное сиденье радиста, дал ему автомат МП-40 и приказал вести при необходимости огонь сквозь отверстие для курсового пулемета. Он, похоже, был вполне доволен тем, как его устроили. Затем мы направились на запад, двигаясь со скоростью пешехода среди бредущих в колоннах беженцев и случайных разрывов снарядов.