Танки в котле. Немецкий танкист о прорыве из Хальбского кольца. 1945

Поскольку у нас уже не оставалось ни боеприпасов, ни горючего для дальнейшего сражения, я отдал приказ отступать задним ходом. Штурмовые орудия со своими юными экипажами продолжали бой, выпуская снаряд за снарядом по рядам Т-34, надвигающихся со стороны открытой равнины. Откуда-то на помощь обороняющимся подошли две новенькие «Пантеры»: боевые машины, похоже, прибыли сразу же с завода, свежеокрашенные и с оборудованием, закрепленным на корпусе. Пока мы пробирались задним ходом и разворачивались в центральной зоне коридора, мы видели многих хиви, расстрелявших весь свой боезапас, которые вставали и шли навстречу наступающим Т-34, намеренно подставляя себя под их убийственный огонь. Для хиви было куда лучше погибнуть подобным образом, быстро и безымянными, вместо того, чтобы провести остаток своей жизни в ГУЛАГе.

Два пехотных майора, автомобиль которых мы подрезали, пытались остановить нас и требовали их подвезти, размахивая пистолетами. Я был не в настроении терпеть претензии этих двух идиотов, поэтому спрыгнул с башни и обезоружил их. Обыскав их автомобиль, мы обнаружили в багажнике две канистры, доверху наполненные бензином. Подумать только, две полных канистры! Этого количества достаточно, чтобы проделать еще тридцать километров. Два офицера хмуро смотрели, как мы заправляем наш танк бензином, а потом предложили нам коробку золотых часов, если мы возьмем их с собой в качестве пассажиров. Мы взяли два «панцерфауста» у проходивших мимо нас фольксштурмовцев, вооружили ими майоров и пинками наших подбитых гвоздями сапог погнали их на линию фронта. Фольксштурм заверил нас, что офицеры будут как нельзя кстати на передовой, равноценны целому взводу обычных пехотинцев, и погнал их вперед прикладами своих карабинов.

Границы коридора сокращались с каждой минутой. Над нашими головами кружили русские самолеты и, уворачиваясь от зенитного огня, обрушивали огонь своего бортового оружия на разбегающиеся колонны пеших беженцев или сбрасывали вдоль нашего маршрута осколочные бомбы. Эти бомбы разделялись в воздухе на более мелкие контейнеры со взрывчаткой и, накрывая большую площадь, засыпали ее ливнем шариков от шарикоподшипников и шрапнельных пуль.

Мне казалось, что я уже привык к зрелищу смерти и ранений, но картины, которые мы наблюдали на протяжении этих нескольких километров, были просто ошеломительными. Гражданский автобус, реквизированный штабными офицерами, сполз в колею и был накрыт взрывом осколочной бомбы. Тонкие боковины автобуса были вскрыты взрывом, и тела ехавших в нем офицеров высыпались на дорогу. Раненные, они лежали без всякой помощи на земле, а проходившие пешие солдаты просто переступали через них. Группа политических заключенных, одетых в полосатые куртки и штаны, были впряжены в повозки, битком набитые самыми различными вещами: чемоданами, картинами и мебелью. Они тащили эти повозки под конвоем и присмотром взвода эсэсовцев. Русский штурмовик расстрелял всю эту процессию; картины в позолоченных рамах летали в воздухе, а на земле корчились заключенные вперемешку с эсэсовцами. Уцелевшие заключенные бежали или брели под деревьями к границам коридора, некоторые из них сжимали в руках винтовки, взятые у мертвых эсэсовцев.

Мы миновали дом, на фасаде которого были повешены двое пожилых мужчин. В качестве виселицы были использованы петли деревянных ставен, а на шее казненных висел рукописный плакат:

«Мы вывесили белый флаг перед красными монстрами».

Этот белый флаг был обернут вокруг тел повешенных и развевался на ветру.

Русский истребитель был сбит высоко в небе очередью из счетверенной зенитной установки, он устремился носом вниз в лесные заросли и, врезавшись в землю, превратил древний дуб в пылающий факел высотой с церковную колокольню. Его пилот выпрыгнул с парашютом и теперь висел, запутавшись стропами в кронах деревьев рядом с дорогой. До земли ему оставалось метров десять, так что он висел, стараясь освободиться от ремней подвески, а проходящие мимо солдаты и беженцы бросали на него безразличные взгляды, пока наконец кто-то не покончил с ним выстрелом из карабина.

Мало-помалу мы стали выбираться из этой зоны, оказавшись на пространстве, представлявшем собой небольшие узкие и длинные луга, отделенные друг от друга полосами хвойных деревьев. На некоторых из этих лугов пытались приземлиться германские самолеты, возможно вырвавшиеся с восточных районов и добравшиеся до этих мест, где у них закончилось горючее. На одной такой полосе просто в траве стоял брошенный истребитель «Фокке-Вульф», над капотом его мотора в воздух поднимался пар. На другом поле совершил аварийную посадку прямо на брюхо военно-транспортный «Юнкерс-52», неподалеку от него на земле стоял на коленях человек в генеральском мундире, извергая в траву содержимое своего желудка.