Танки возвращаются в бой

Очень затрудняло управление службой технического обеспечения и отсутствие технических терминов в переговорных таблицах. Дело в том, что сведения о потерях материальной части, о характере повреждений машин или о потребности в основных агрегатах для ремонта не разрешалось передавать открытым текстом ни по телефону, ни по телеграфу. Зашифровать же с ходу техническую терминологию было просто невозможно. Одно время на узлах связи вообще не допускали к переговорам лиц, не имевших предварительно заготовленного текста разговора. Приходилось тут же изобретать переговорную таблицу. Так привились многие «мудреные» термины. «Лапти» означали танковые гусеницы, «жеребенок» — легкий танк, «слон» — тяжелый танк, «сердце» — двигатель, «лазарет» — ремонтную часть; «спина» — коробку передач. Разговор с использованием этих терминов выглядел примерно так: «На марше заболели два слона и три жеребенка. Жеребят отправляем в лазарет на лечение сердца, а слоны отдохнут дома, нужно подлечить спины и заменить лапти. Пришлите перевязочные материалы».

Связисты, конечно, смеялись над такими текстами. Но это был какой-то выход из положения. А вот если на другом конце провода оказывался неизобретательный или недогадливый абонент, то дело оборачивалось худо. Мы или не понимали друг друга, или он, не найдя подходящего «шифра», начинал называть вещи своими именами — и разговор немедленно обрывался: связисты выключали аппарат. Постоишь-постоишь, бывало, у безмолвного аппарата, да и поедешь выяснять обстановку на месте.

К середине марта почти все требовавшие ремонта танки вернулись в строй. Только 49-я рембаза и ремонтники танковых бригад восстановили около 80 машин. Танковые части снова стали вполне боеспособными. Фронт опять готовился к наступлению с той же целью, какая ставилась перед войсками в конце февраля. Все — от рядового бойца до высших командиров — с нетерпением ожидали: вот-вот начнется!..

Случилось это утром 13 марта. Кроме танковых частей, участвовавших в недавних боях, на этот раз была задействована 56-я танковая бригада Скорнякова, находившаяся до этого во втором эшелоне фронта. Бригада была хорошо укомплектована и имела в своем составе 90 танков Т-26.

Накануне (12 марта) я был в автобронетанковом отделе 51-й армии и вместе с полковником Юдиным подсчитывал, сколько машин удалось восстановить. В комнату неожиданно вошел Василий Тимофеевич Вольский.

— Я только что от командующего армией, — проговорил он хриплым голосом. — Снова делается черт знает что!

— А в чем дело, товарищ генерал? — поднявшись, спросил Юдин.

— Вы только поглядите, как намечают использовать танки! Совсем недавно такую силищу в грязи утопили, а теперь... Надо наносить массированный удар, ведь у нас больше двухсот машин. А фронт роздал их стрелковым дивизиям и бригадам. Каждой сестре по серьге, и что получится?

Вольский возбужденно вытянул руку с растопыренными пальцами, как бы наглядно демонстрируя ошибочность решения командования фронта. Затем положил перед Юдиным листок с цифрами: сколько и каких танков придается соединениям.

— Понимаете, — горячо продолжал он, — тяжелые и средние танки распылили. Легкие пойдут без прикрытия тяжелых и средних. Дорого это нам обойдется!

В знак согласия Юдин молча наклонил голову.

Взяв свои записи, генерал вздохнул и решительно заявил:

— Иду к прямому проводу. Буду говорить с начальником штаба или попрошу Мехлиса принять меня... До свиданья!..

Глядя вслед ушедшему Вольскому, Юдин задумчиво произнес:

— А ведь прав генерал! Танковые бригады действительно распылены. Ну какую помощь может, к примеру, оказать тяжелый батальон своими четырьмя танками семьдесят седьмой горнострелковой дивизии? А если объединить все тяжелые машины да за ними пустить средние и легкие, получится превосходный танковый таран. Неужели этого не понимают там, наверху? Ну, давай, Федор Иванович, дальше...

Мы снова занялись подсчетами. Через полчаса вернулся успокоившийся Вольский.

— Смотрите, товарищ Юдин, что я наметил. — Он подсел к столу и стал чертить на листе бумаги схему. — Вот тридцать девятая и сороковая танковые бригады. Я предложил объединить их. Вместе у них наберется семнадцать тяжелых и средних танков да еще тридцать два легких. Их надо усилить пятьдесят шестой бригадой, создать боевой порядок уступом и использовать на главном направлении — на Киет и Хан-Оба. Для захвата Корпечи отдельно бригаду не выделять, а возложить эту задачу на третий батальон... Глядите... Улавливаете? Мы будем иметь довольно мощный, в сто тридцать машин, танковый клин. Такой клин в состоянии протаранить любую оборону.

Вольский расстегнул ворот кителя и, увлекаясь все больше, продолжал:

— Танковые бригады не подчинять командирам стрелковых соединений, а оставить в непосредственном подчинении командарма. Организовать взаимодействие со стрелковыми соединениями, в полосе которых действуют танкисты. Как вы думаете?

Юдин потер пальцами лоб и медленно ответил:

— Мысль, конечно, правильная. Только как окончательно решит фронт?