Танки возвращаются в бой

— Решение скоро сообщат, — убежденно ответил Вольский. — Я говорил с Вечным. Он обещал срочно доложить командующему и Мехлису. А пока, если не возражаете, я чуточку отдохну.

Генерал, не снимая реглана, прилег на топчан, а мы с Юдиным сели заканчивать подсчеты, надеясь вечером выехать в войска.

Часа через полтора позвонили с узла связи. Вольский быстро ушел, а вернувшись, еще с порога весело известил нас: 

— Мехлис мое предложение утвердил. Командарм пятьдесят один получит указания. Живем!..

Приятно было наблюдать за этим неугомонным человеком, проявлявшим столько энергии и настойчивости. И не менее приятно было узнать, что он «протаранил» даже Мехлиса, но своего добился.

Окончательно успокоившись, Вольский уехал в 44-ю армию, а я поспешил в Семисотку, чтобы, насколько возможно, ускорить ремонт. Юдин собрался в танковую бригаду Скорнякова, но его вызвал командующий армией генерал-лейтенант Владимир Николаевич Львов — человек, которого очень уважали в войсках за смелость, незаурядные способности и хорошую оперативно-тактическую подготовку[1].

Начало атаки было назначено на 10.00 13 марта. Еще накануне резко повысилась температура воздуха. Утро началось мелким дождем, потом повалил мокрый снег. Состояние грунта было таким же, как во время неудачной атаки 27 февраля.

Тем не менее после короткой артиллерийской подготовки части 51-й армии снова пошли в наступление. Атаку возглавляли 398-я и 236-я стрелковые дивизии, поддержанные 39-й и 56-й танковыми бригадами.

Главный удар наносился в направлении Киет и Хан-Оба, и на первых порах наши действия развивались успешно. Но противник вскоре перегруппировался и стал оказывать упорное сопротивление. Наша пехота залегла, потом отошла на исходные позиции. Легкие танки начали было выдвигаться вперед, однако размокший грунт лишил их маневра. Неся потери от артиллерийского огня противника, они вынуждены были отходить.

Вместе с бригадным комиссаром Соломко мы шли по танковым следам за атакующими частями. Навстречу, утопая гусеницами в грунте, полз легкий танк Т-60. На броне сидел танкист и держал на руках мертвого товарища. Мы остановили машину. Выяснилось, что убит командир танка и экипаж вышел из боя, чтобы отвезти тело убитого. Через несколько минут этот танк обогнал нас: оставшиеся в живых члены экипажа спешили снова присоединиться к атакующим.

Вечером, вернувшись в штаб 51-й армии, я опять встретил генерала Вольского. Он шагал по земляному полу полуразвалившейся хаты и возбужденно говорил:

— Понять не могу, что происходит? Вечный вчера заверил, что в использование танков будет внесена поправка. С этим согласился и Мехлис. А что получилось? Танки, как и намечалось по первоначальному варианту, роздали дивизиям. Мало того, комбригов лишили права управлять своими бригадами в бою, а тяжелые танки вообще не выпустили. Побоялись порвать коробки, как в феврале. В атаку мелкими группами шли только легкие танки. Их и бил противник. А Скорняков вот сунулся без разведки, попал под обстрел и оставил на поле боя больше половины танков, даже не попытавшись их эвакуировать. Опять тебе, Галкин, работа.

— К этому мы привыкли. Было бы чем работать...

С утра 14 марта войска 51-й армии возобновили атаки, но, как и раньше, успеха не добились. Сопротивление противника усилилось. И все же попытки наступать по всему фронту продолжались — и 15, и 16, и 17 марта. Танковые части и на этот раз понесли значительные потери. В 56-й бригаде осталось на ходу лишь шесть машин. Из остатков 39-й бригады и 229-го тяжелого танкового батальона была создана сводная группа... из восьми КВ.

Для усиления 51-й армии командование фронта снова подчинило ей 55-ю танковую бригаду, которая всего несколько дней назад перешла в распоряжение командующего 47-й армией.

В ночь на 19 марта Максим Денисович Синенко перевел свои части из-под Джанторы на северную окраину селения Тулумчак, где занял оборону. И сделал это своевременно: 20 марта разыгрались события, которые могли печально кончиться не только для 51-й армии, но и для всего Крымского фронта.

Поздно вечером 19 марта к нам в Семисотку приехал адъютант Вольского, ставшего теперь заместителем командующего фронтом по автобронетанковым войскам и начальником АБТУ вместо генерала Павелкина. Адъютант передал требование Вольского максимально ускорить ремонт. В связи с этим солдаты рембазы были вызваны по тревоге к рабочим местам. Коммунисты и комсомольцы, собранные Морозовым на пятиминутку, как всегда, первыми взялись за дело. Личный пример действовал лучше всяких слов.

К рассвету бригада комсомольцев старшего сержанта Рычкова уже заменила двигатель на «тридцатьчетверке». Электросварщик рядовой Петр Цибанов, человек степенный и медлительный, успевал обслуживать все бригады и быстро выполнял самые необходимые сварочные работы. Пробоины в броне корпусов решили не заваривать — не хватало времени. Их просто забивали деревянными или стальными пробками и закрашивали.