Танки возвращаются в бой

— Не может снаряд два раза угодить в одно место, — вслух рассуждал Цибанов. — А чтобы дырка не вызывала сомнений, достаточно приглушить ее и колышком.

В ту ночь мы лишний раз убедились, что Цибанов — отличный мастер своего дела.

Крупнокалиберный немецкий снаряд расколол и отогнул на одном из танков кусок бортовой брони. Чтобы поставить этот кусок на место и приварить, нужно было предварительно его вырезать. Но резак не действовал из-за отсутствия кислорода, и машину, у которой были устранены все другие повреждения, нельзя было выпустить из ремонта. Я решил посоветоваться с Цибановым: не сможет ли он обрезать броню электродом? Дело это очень сложное. И не каждый электросварщик за него возьмется. Цибанов походил вокруг машины, пощупал загрубевшими пальцами броню, помурлыкал что-то себе под нос, свернул цигарку, прикурил ее от электрода и наконец выдохнул:

— Сделаем, товарищ начальник. Прибавь-ка газку, малый! — крикнул он мотористу сварочного агрегата, надевая брезентовые рукавицы.

Сноп искр брызнул из-под электрода, и струйка расплавленного металла потекла по борту к гусенице. Сквозь темное стекло щитка было видно, как электрод плавит броню, прорезая в ней узкую щель. Через четверть часа кусок брони в полцентнера весом упал на песок у танка. В следующие полчаса он был установлен на место и приварен.

Внимательно осмотрев танк, Цибанов вытер грязным рукавом ватника пот со лба и молча, подобрав электропровода, зашагал к следующей машине. Я подошел и так же молча пожал ему руку. 

Не хуже работали и его товарищи. Взвод Головченко за ночь закончил установку моторов на двух танках, а взвод воентехника Яковенко к рассвету опробовал на ходу тяжелый КВ.

К трем часам утра завелись первые пять танков. Когда они на малой скорости, не зажигая фар, взяли курс к высоте 28,2, где находился командный пункт, усталые, но счастливые ремонтники не выдержали и пустились в пляс.

На высоте тоже бодрствовали в ту ночь. Комендантская рота и десяток резервных танковых экипажей, подведенные туда еще с вечера, приводили в порядок командный пункт, изрядно пострадавший в дни последних боев. Люди работали молча. Исправляли ходы сообщения, отрывали капониры для танков и пулеметные окопы. Командир противотанковой батареи торопил расчеты, которые на руках вкатывали 45-миллиметровые противотанковые пушки. То слева, то справа возникал и сразу же затихал приглушенный гул моторов: танкисты устанавливали в капониры свои машины.

На северных скатах высоты Вольский давал указания полковнику Юдину — заместителю командующего армией, как лучше установить в засадах танки, только что пришедшие из ремонта. Кивнув мне, генерал коротко передал, что немцы подводят в район Владиславовки большое количество танков и, очевидно, готовятся к атаке.

Солнце уже вставало из-за горизонта. Его косые лучи мечами прорезали утренний туман, который плотно прикрыл передний край наших войск и сделал невидимыми позиции противника. Командарм Львов с начальником штаба внимательно осматривали высоту. За ночь здесь многое изменилось. Появились узкие щели с нишами в стенах и ячейки в рост человека; ломаной змейкой потянулся далеко в тыл ход сообщения, а в нескольких десятках метров впереди КП, на склоне высоты, обращенном к противнику, хорошо замаскировались противотанковая батарея и несколько станковых пулеметов. В ячейках по-хозяйски расположились истребители танков, разложили в нишах связки гранат, бутылки с горючей жидкостью.

Командарм, дружески поздоровавшись с Вольским, заметил:

— Минут пятнадцать назад был отчетливо слышен гул моторов в районе Владиславовки. Не миновать нам сегодня встречи.

Как бы в подтверждение этих слов снова донеслось знакомое гудение моторов: двинулись немецкие танки. Над нашим передним краем появилась «рама». Самолет кружил на большой высоте. Генералы переглянулись и пошли в блиндаж — к приборам наблюдения. Вот-вот начнется артиллерийская подготовка, а за ней — и танковая атака противника. Начальник штаба полковник Котов склонился над аппаратом, отдавая последние указания войскам.

Казалось, все вокруг замерло, приникло к земле, сжалось, как тугая пружина. Не нужно было ни команд, ни предупреждений о необходимости соблюдать полнейшую маскировку. Все понимали друг друга с одного взгляда, с одного жеста. Бойцы, оборонявшие КП, втиснулись в окопы. Людьми владела одна мысль: скоро ли?

Неумолимо бежали минуты, но все оставалось неизменным. Со стороны противника не раздалось ни одного выстрела. Только гул моторов напоминал о том, что в глубинах тумана катится и грохочет невидимая железная громада.

И вот наконец началось.

С треском расколов воздух, заговорили наши противотанковые пушки. К ним присоединилась артиллерия более крупных калибров. Чаще и чаще впереди начали вздыматься черные столбы земли и дыма.