Танковое жало

Леонид с удивлением перевел взгляд на шинель и вдруг заметил, что рукав его формы у плеча уже затвердел, пропитавшись кровью, а сама конечность онемела, превратившись в тяжелое полено. Он зашагал к госпиталю, вернее, к тому месту, которое должно было им стать. Пока вместо больничных палат раненые лежали на голой земле, истекая кровью. Рядом суетилась санинструктор и несколько бойцов, которые помогали девушке делать перевязки. Леонид ощупал руку и решил, что потерпит еще немного. Он лишь попросил одного из помощников:

– Можешь перетянуть вот здесь повыше, чтобы кровь остановилась? Да не надо бинты, из мешка сейчас портянку запасную достану. Не трать, ребятам нужнее. У меня так – царапина.

Сержант пару раз не сдержался и застонал сквозь сцепленные зубы, пока ткань тугим кольцом укладывалась вокруг уже разбухшего разрыва на коже. Но потом натянул обратно гимнастерку, шинель и проверил ощущения. По-прежнему его мучила тянущая боль и онемение, и все же двигать рукой он мог, а значит, надо выполнять приказ командира. Необходимо как можно быстрее помочь с сооружением кроватей или настилов для раненых – собрать деревяшки, сколотить их в некое подобие кроватей. За их ротой на лошадиных подводах идет санбатальон с врачами, медикаментами, чтобы разбить здесь большой полевой госпиталь. Количество раненых увеличится в разы, всем нужна будет помощь, врачам пригодятся кровати, столы, где можно делать операции и перевязки. Поэтому сержант пошел инспектировать постройку, куда заносили раненых. Судя по маленьким окошкам, здесь был раньше небольшой цех или производство: кругом торчали трубы, валялись части каких-то механизмов. Для раненых солдат нашлись всего лишь две лавки, остальных укладывали на бетонном полу или размещали пока снаружи, прямо на стылой зимней земле. Леонид отправился на поиск материала. Ему пришлось сделать круг по опустевшему совхозу, чтобы собрать все доски и бруски, что он увидел по дороге.

В одной избе парень нашел настоящее сокровище – полотняный мешок, полный крепких, хоть и слегка гнутых после использования гвоздей. Подхватил свою находку и со всех ног кинулся обратно к госпиталю. Здесь вытащил из вещмешка бережно завернутый в ветошь топорик. Таскал его Леонид всю войну с собой, хотя носить инструмент было не по уставу. И все же расстаться с такой вещью Дыбенко не мог, ведь топор достался ему от отца, мастеровитого, известного на весь район плотника. Сколько себя Леонид помнил, он всегда крутился в сарае, который служил отцу мастерской. Помогал, держал, подавал инструмент, со временем стал выполнять мелкие работы, а потом уже и сам брал заказы. Под надзором отца он плотничал, стругал, стучал молотком, шлифовал, осваивая плотницкую профессию. Другие мальчишки гоняли мяч, бегали на реку или на местную конюшню, а спокойный, рассудительный Леонид с упоением трудился в ворохе стружек над золотистыми брусками, рейками, деревянными деталями. Поэтому в горькое военное время так берег парень этот топорик – носил с собой в вещмешке и бережно укрывал от сырости. Инструмент напоминал Леониду о мирной жизни, о родителях, о минутах счастья с запахом дерева в отцовской мастерской. Вот и сейчас, как только острие тюкнуло по упругому боку широкой доски и выбило длинную щепу с сучком на конце, отступила боль в руке, улетучился страх. Радость вспорхнула звонкой птицей и затрепетала после каждого удара по шляпке гвоздя, от точного движения и знакомого аромата свежей древесины. Дыбенко позабыл про бой, про липкое ощущение ужаса, которое приходилось загонять как можно глубже и продолжать шагать прямо на черные дула немецких автоматов. Боль в руке пульсировала, но уже не так сильно. В голове появились приятные, мирные мысли: «Стружку можно в мешки набить, чтобы мягче лежать было. Вот из этих плах сейчас стол сколочу, широкий, крепкий. Операции на нем будут делать, обтесать бы, чтобы обмывать сподручнее». Руки торопились вслед за мыслями, пальцы порхали над досками и плашками, превращая куски дерева в топчаны, носилки и лавки.

Вдруг сквозь стук топорика донесся отчаянный выкрик с окраины улицы:

– Танки! Танки!

Сразу же за ним прозвучал хриплый голос ротного:

– Рота, стройся! Оружие к бою!

Через минуту бойцы уже бежали к окраине совхозных построек. Вражескую бронетехнику видно не было, но земля под ногами дрожала и содрогалась от махин, что шли строем по только что освобожденной земле. От мощного выстрела мир вокруг содрогнулся, земля подпрыгнула и будто тяжелым молотом ударила по ногам.

– Дыбенко, давай на помощь артиллерии. – Крик командира придал сержанту другое направление.