Танские новеллы

В этом году правитель страны Таньло[55] пошел войной на область Нанькэ. Повелитель приказал Чунь-юю участвовать в обороне и отразить противника. Чжоу Бянь во главе тридцатитыоячного войска был послан задержать войска противника у города Яотай. Презирая противника, Чжоу Бянь не учел его силы, и войска его потерпели поражение. Одному только Чжоу Бяню удалось бежать, ночью он прибыл в столицу. Враги с большими трофеями вернулись к себе. Чунь-юй арестовал Чжоу Бяня и принес повинную повелителю. Повелитель простил его. В этот же месяц у цензора Чжоу Бяня появилась язва на спине, и он умер.

Дочь повелителя — супруга Чунь-юя — заболела и тоже умерла дней девять спустя. Чунь-юй просил отпустить его, чтобы отвезти тело жены на родину[56]. Повелитель разрешил. Теперь заведующий земледелием и финансами, Тянь Цзы-хуа, был назначен правителем Нанькэ. Охваченный глубокой скорбью, Чунь-юй отправился в путь. Вся дорога была заполнена множеством людей; мужчины и женщины плакали и кричали, хватались за оглобли экипажа, стараясь задержать Чунь-юя.

Въехали в Хуайань. Повелитель о супругой в траурных одеждах, плача, ожидали в предместьи приезда колесницы с телом дочери. Дали ей посмертное имя «Послушная долгу» и с большой пышностью похоронили на холме Свившегося клубком дракона в десяти ли к востоку от столицы.

Чунь-юй в течение долгого времени охранял мир на внешних границах, установил добрые отношения с другими странами, был в дружбе с самыми знатными людьми. Со времени своей отставки и возвращения в Хуайань он беспрерывно разъезжал по владениям повелителя, завел много знакомств, приобрел последователей, влияние его росло с каждым днем. Повелитель начал подозревать его в измене и побаиваться.

В это время один из государственных сановников представил повелителю следующий доклад:

«На небе признаки большой опасности, которая грозит нашему государству. Надо перенести столицу в другое место. Храм Предков рухнет, возникнут раздоры с другими племенами; опасность близка!»

Считая, что опасность идет от Чунь-юя, повелитель отнял у него личную охрану, запретил свободно передвигаться по стране и поселил в частном доме.

Чунь-юй, успешно прослуживший много лет правителем области, никогда не нарушая законов, роптал, негодовал и сильно возмущался.

Узнав об этом, повелитель сказал Чунь-юю:

— Больше двадцати лет мы с вами состояли в родстве; к несчастью, моя дочь преждевременно умерла, не удалось ей дожить с вами до старости; это вызывает глубокую скорбь.

Так как супруга повелителя хотела оставить у себя внуков, чтобы самой воспитывать их, то повелитель сказал еще Чунь-юю:

— Вы давно уже покинули дом; надо бы вам на время вернуться туда, чтобы проведать родных. Внуков наших оставьте здесь и не беспокойтесь о них. А через три года они вас встретят.

— Это же и есть мой дом, о каком же возвращении вы говорите?

Повелитель рассмеялся:

— Вы ведь из мира смертных, и дом ваш не здесь.

Внезапно Чунь-юй, словно очнувшись от долго тянувшегося сна, понял, что с ним ранее произошло, и со слезами стал просить позволения вернуться к смертным. Повелитель приказал придворным проводить Чунь-юя; тот поклонился несколько раз и вышел. Снова увидел перед собой двух чиновников в пурпурных одеждах, которые проводили его за ворота дворца. Там он увидел экипаж, в котором он когда-то прибыл сюда, уже попортившийся от времени; за воротами никого не было. Это его и удивило, и сильно огорчило.

Чунь-юй сел в экипаж и, проехав несколько ли, выехал за пределы столицы. На пути, где он когда-то ехал на восток, горы, реки, ручьи и поля остались такими же, как были. Двое чиновников, провожавшие его, обращались с ним не очень-то уважительно. Чунь-юй, еще более огорчившись, спросил у них:

— Когда приедем в область Гуанлин?

Но те продолжали распевать песни, словно не слышали его вопроса; наконец, ответили:

— Скоро приедем.

Внезапно въехали в какое-то отверстие; показались родные места, совсем такие же, как прежде. Охваченный сильной жалостью к самому себе Чунь-юй невольно заплакал.

Спутники помогли Чунь-юю выйти из экипажа, ввели его в ворота дома, поднялись по ступеням и уложили его на веранде в восточной части дома.

Удивленный и испуганный Чунь-юй не решался встать с места, но эти двое несколько раз громко позвали его по имени и фамилии. Глядит — мальчик-слуга метет двор, двое приятелей моют ноги рядом с его ложем. Заходящее солнце еще не успело скрыться за западной стеной, пустые кубки блестят еще у восточного окна. Так нежданно-негаданно во сне словно целую жизнь прожил.

Взволнованный Чунь-юй тяжело вздохнул, окликнул своих приятелей и все им рассказал. В большом удивлении они вышли вместе с Чунь-юем из дома и разыскали дупло внизу старого ясеня. Указав на него, Чунь-юй объяснил:

— Вот это и есть то удивительное место, куда я попал во сне.