Читаем Танские новеллы полностью

Танские новеллы

Красавицами разными владея,Властитель ханьский[200] правил очень долго,Но девушку не мог найти на свете,Подобную «крушившей царство»[201] деве.А в доме Яна вырастала дочка;Она похорошела, повзрослела.Отец ее скрывал в покоях дальних,Чтоб ничего о ней не знали люди.Ее краса была небесным даром,И скрыть ее от света было б, трудно...Однажды утром девушку избрали,Чтобы служить особе государя.С ее улыбкою родятся сразуСто прелестей, которым нету равных;Красавицы в дворцах ее владыкиМгновенно меркнут, блекнут перед нею.Она купалась раз весенним утромВ прозрачных водах озера большого,И быстрые резвящиеся струиЛаскали тело девушки прекрасной.Взяв под руки, ее вели служанки,Из вод она на берег выходила,Владыка в этот миг ее увиделИ пламенной любовью был охвачен.Был локон девы облаку подобен,Подвески золотые трепетали...За пологом из лотосов нежнейшихОна с владыкой ночи проводила.Как жаль, что ночи коротки весною!Как жаль, что солнце всходит в небе рано!И государь, забыв обычай прежний,С утра своих вельмож не созывает...Она ему служила за пирами,Ни на минуту с ним не расставалась,Он днем в садах весенних с нею бродит,Он по ночам ее не покидает.В дворцах его есть много дев прелестных.Их тысячи. Он их любил когда-то,Но всю любовь, всю милость, все вниманьеОн только ей отныне отдает.Ночами, сделав новую прическу,Служила в государевых покоях.Окончен пир, — на яшмовой террасеОни сидят, пьянея от весны;Приблизил царь сестер ее и братьев;Благодаря вниманию владыкиРодители ее — врагам на зависть —В довольстве, в уважении живут.И матери по всей земле китайскойТеперь мужьям твердят одно и то же:Иметь мы сына вовсе не желаем,Мы дочь хотим — такую же — иметь!В высотах горных Ли — дворец владыки,Вонзаясь в тучи синие стоит он.Напев бессмертных легкий ветер носит, —Повсюду этот слышится напев.Звучат там флейты и трепещут струны,Плавны там пляски и нежны там песни...С любимой государь проводит время, —Все на нее глядит — не наглядится...Но вдруг в Юйяне барабан ударил, —Потряс всю землю грохот барабана,И в тот же миг повергнутая страхом«Одежд из перьев» песня умерла.У девяти ворот дворцовых пыльно,Теснятся там наездники, повозки;Они, поспешно город оставляя,Стремятся убежать на юго-запад...Колышатся знамена войск, вперед идущих, Остановились вдруг. И войско встало:То подняли мятежные солдатыВосстание вблизи дворца владыки. Обворожительна, с прекрасными бровямиПеред его конем лежит она недвижно.Убор ее цветочный наземь брошен...Кто оживит его, опять подымет?Из яшмы гребень, шпильки золотые,Убор ее — все грусть в царя вселяет...Лицо закрыв, владыка отъезжает:Он ей помочь теперь не в состояньи...Но вздрогнул государь, взглянул назад онИ увидал: там льются кровь и слезы.Свистящий ветер раскидал, развеял Поднявшиеся тучи желтой пыли.До самых облаков мостки крутыеПроходят от утеса до утеса.Мечей там замок[202]. А Эмэй[203] вершиныЛежат, дотоле людям недоступны.У той вершины угасает солнце,У той вершины знамя блеск теряет,Там Шу, река, проносится, синея,Там темные вздымаются громады.Владыка там тоскует дни и ночи.Длинны они... Живет в дворце походном.Он на луну глядит в тоске и горе, — Скорбящему она терзает душу.И колокольцев звон в ночи глубокойВновь бередит ему былую рану.

*** * ***

Быстро движется месяцев круговорот, Государь возвратился обратно.Он в раздумьи глубоком в Мавэе стоял, — Разве сможет уйти он отсюда?Как печальны высокие горы Мавэй!Все тут ныне в пыли, в запустеньи,И не видно нигде дорогого лица,Только память в душе об убитой.Царь и свита с тоской друг на друга глядят.И от слез их намокли одежды...Вот они направляют коней на востокПо знакомой дороге в столицу.Он увидел, вернувшись, озера, сады —Все по-прежнему, все, как бывало.Те же лотосы в озере были в ТайиТе же ивы — в Вэйянском дворце[204].Лотос — будто бессмертной любимой лицо,Ива — будто бы брови любимой.Если все на земле лишь о ней говорит,Разве можно сдержать свои слезы?Слышно ветер весенний внезапно подул, — Зацвели абрикосы и сливы...Ночью дождик осенний в ветвях прошумел,И осыпались листья удуна[205]...Дни проходят, и в южных дворцовых садах Вырастают осенние травы.На ступенях опавшие листья шумят —Их теперь выметать и не нужно.«Сада груш» музыкантов уже не узнать — Побелели их волосы ныне;И в душистых покоях стареют теперь Позабытые царские жены.А по залам дворцовым летят светлячки...Тяжелы государевы думы...Догорает, почти потухает свеча,Сон не трогает веки владыки...Гулко, медленно колокол бьет вдалеке —Это долгая ночь наступает...Потухают последние звезды, и вновьПоявляется солнце на небе.Вот уж утки застыли в резьбе черепиц[206],Давит иней на них серебристый...Только кто же теперь, как в былые года,Будет ложе делить с государем?У живых и у мертвых различны пути,Целый год с той поры миновал уж,Но ни разу доныне любимой душаГосударю во сне не являлась.

*** * ***

Линьцюнский гостьДаосский мудрый старецМог вызывать на землю души мертвых.Он тронут былТоскою государяИ обещалМечту его исполнить.Седлал эфир,Пронесся по пустотам;Как молния,Прошел он землю, небо.И синь небес,И желтые истоки[207]Прорезал он, —Но не нашел любимой...Вдруг услыхал,Что есть в туманном мореГора бессмертных,Скрытая в пустотах.На той гореСтоит дворец прозрачный,А в замке том —Бессмертные богини.Одна из них —Тай-чжэнь она зовется —Лицом — цветок.А кожей — чище снега.Даос стучитсяВ яшмовые двери,Он просит слуг,Чтоб ей о нем сказали.Тай-чжэнь спала.Но, услыхав о госте,Поднялась иГонцу навстречу вышла.Была у нейНеубрана прическа,Она рукойПридерживала платье.Вдруг вихрь подул,Он рукава раздул ей,Как будто в танцеВновь она предстала...Лицо спокойно,Только слезы льются —Так груши ветвьДождя роняет капли.Сквозь грусть онаБлагодарит владыку...Передает:Туман мешает встречам.Любовь погиблаВ замке Чжаоянском[208],А на Пэнлае[209]Так длинны недели.Она взглянула вниз,Где жили люди,Чанъань исчез,Пред нею пыль клубилась...Так пусть царюО чувствах скажут вещи!Она дала даосуЛегкий ларчик.Затем вручилаШпильку золотую.Себе от нихКусочки отломила.— Пусть помнит царь,Что сердце тверже злата,Мы встретимсяНе на земле, так в небе!Он говорилСлова любви когда-то,Он клятву дал —Лишь нам двоим известна!Седьмой луноюВ полночь в зале Чаншэн[210]Он говорил, —Никто нас не подслушал.Нам в небе статьДвумя крылами птицы,А на земле —Раздвоенною веткой.Земли конецКогда-нибудь настанет,Тоске любвиПредела быть не может.

Перейти на страницу: