Танские новеллы

Когда к власти пришла династия Хань[257], в особом почете была книга «Чуньцю», и все конфуцианцы носились с толкованиями к этой книге, составленными Гун и Гу[258], а толкование Цзо Цю-мина было забыто и лишь впоследствии заняло свое место. Со времен глубокой древности было очень много тех, к тех распространял древние учения. А ныне нарисуют красавицу с веткой сливы в руках, назовут ее фавориткой Мэй, скажут в двух словах, что была она современницей Мин Хуана, и никого не интересуют подробности о ней. Вину в том, что Мин Хуан утратил престол, целиком возлагают на Ян гуй-фэй, вот почему так любят о ней писать. Но ведь и Мэй своей красотой пленила государя, и между ними разница не более, как между ясным днем и темной ночью. Где же тут справедливость!..

СЕ ТЯО ИСТОРИЯ У-ШУ АН [259]

Ван Сянь-кэ был племянником сановника Лю Чжэня, служившего в годы правления «Цзяньчжун»[260]. Когда отец Ван Сянь-кэ умер, мальчик вместе с матерью вернулся в семью матери.

У Лю Чжэня была дочь по имени У-шуан; она была моложе Ван Сянь-кэ на несколько лет. Оба были еще детьми, играли вместе и очень сдружились. Жена Лю Чжэня часто в шутку называла Сянь-кэ «женишок Ван». Так прошло несколько лет, и все это время Лю Чжэнь заботливо поддерживал свою овдовевшую сестру и воспитывал ее сына Сянь-кэ.

Как-то сестра Лю Чжэня, госпожа Ван, заболела. Когда ей стало хуже, она позвала к себе брата, чтобы договориться с ним.

— У меня единственный сын, — сказала она, — вполне понятно, что я забочусь о нем. Ах, если бы мне увидеть его женатым! У-шуан скромна, хороша собой, умна и рассудительна. Когда вырастет, не отдавай ее замуж в чужую семью. Я прошу тебя, выдай ее за Сянь-кэ. Дай мне свое искреннее согласие, и я закрою глаза без всяких огорчений.

— Сестра, ты должна спокойно лежать и поправляться, не тревожь себя излишними заботами, — отговорился Лю Чжэнь.

Но сестра его так и не поправилась.

Ван Сянь-кэ отвез останки матери на родину в Сяндэн и похоронил там.

Когда кончился срок траура, он сказал сам себе:

— Теперь, когда я остался сиротой, мне нужно жениться, чтобы дать продолжение своему роду. У-шан уже взрослая. Неужели дядя нарушит прежнее обещание только потому, что он знатный сановник?

Недолго думая, Сянь-кэ собрался и поехал в столицу.

К тому времени Лю Чжэнь был уже главным начальником податного управления, ведал налогами и пошлинами. Дом его был роскошен и всегда полон знатных гостей.

По приезде Ван Сянь-кэ засвидетельствовал дяде свое почтение, и его сразу же засадили за ученье вместе с сыновьями Лю Чжэня. Отношения дяди и племянника остались теми же, что и до разлуки, но о браке речь не заходила.

Как-то Вань Сянь-кэ подглядывал за У-шуан в оконную щель.

Прелестная, изящная, она была похожа на бессмертную фею. Сходя с ума от любви, Сянь-кэ боялся только, что дело со сватовством может расстроиться. Он продал свое имущество и выручил за него несколько миллионов медных монет. Он щедро одаривал близких к дяде и тетке слуг за все услуги и очень сдружился с ними. Он пользовался также большим уважением со стороны двоюродных братьев, которые во всем угождали ему.

В день рождения тетки Сянь-кэ поднес ей диковинные безделушки и головные украшения из яшмы и бивней носорога. Тетка была в восхищении.

Дней через десять Сянь-кэ подослал одну старуху поговорить с теткой о его брачных намерениях.

— Я этого тоже хочу, — ответила тетка, — надо будет обсудить это. Несколько дней спустя служанка сказала Сянь-кэ:

— Госпожа только что говорила с хозяином о вашей, сударь, женитьбе, а он ответил: «Я ему ничего раньше не обещал». Раз он так говорит, пожалуй, выйдет иначе, чем вы предполагали.

Услышав это, Сянь-кэ пришел в отчаяние. Он до утра не мог сомкнуть глаз и все боялся, что дядя прогонит его. С этой поры он уже не осмеливался быть небрежным в своих занятиях.

Как-то раз Лю Чжэнь с ночи отправился ко двору на утренний прием, но едва взошло солнце, как он неожиданно примчался обратно домой. Весь в поту и задыхаясь, он только и смог проговорить:

— Закройте главные ворота! Закройте главные ворота!

Все испугались, не понимая в чем дело. Немало времени прошло, пока Лю Чжэнь смог, наконец, объяснить:

— Цзинюаньские войска восстали. Яо Лин-янь[261] ввел свои войска во дворец Ханьюань. Император бежал через северные ворота дворцового парка, чиновники в панике. Беспокоясь о жене и дочери, я поспешил домой, чтобы принять необходимые меры. Сянь-кэ, помоги мне в устройстве семейных дел, тогда я отдам У-шуан за тебя.

Услыхав это, Сянь-кэ пришел в восторг и бросился благодарить дядю. Приказав упаковать двадцать тюков золота, серебра, парчи и шелка, Лю Чжэнь сказал Ван Сянь-кэ:

— Переоденься и вывези эти вещи из Кайюаньских ворот; разыщи какую-нибудь тихую, уединенную гостиницу и найми там помещение, а я с твоей теткой и У-шуан выберусь из ворот Цися и, объехав городскую стену, присоединюсь к тебе.

Ван Сянь-кэ поступил так, как ему было приказано.

Солнце уже село. Он долго ждал дядю с семьей в гостинице за городом, но никто из них не появлялся.