Танцовщица и султан

— А ну цыц, — Властно прикрикнула та, отчего девушки встали чуть ли не по стойке "смирно", — Возражать вздумали? По фалоке соскучились? А ну выполнять, — Когда все засуетились, тахри степенно удалилась, позевывая и поправляя свою смешную шапочку.

Ну, кровать — это громко сказано. Обычный очень тонкий матрас. Но да ладно, переживу.

Девушки, выполнив приказанное, собрались вокруг, с интересом разглядывая местное новшество, то есть меня. А ведь я только понадеялась побыть в одиночестве, все осмыслить, поплакать украдкой…

Черт, только этого не хватало.

* * *

Дурацкий день. Хуже не придумаешь.

С такими вот замечательными выводами я аккуратно стелила принесенную мне постель, старательно делая невозмутимое лицо под десятками любопытных взглядов, отчего длинная пауза, повисшая в ташлыке и кажущаяся здесь такой неуместной, стала напряженной.

— И откуда же ты взялась такая нарядная? — Наконец, нарушила тишину одна из девушек. Шатенка среднего роста, довольно красивая, в симпатичном глубинно-синем платье (опять же, в восточном стиле — как и все здесь), и смотрит так оценивающе, как на корову на базаре. А взгляд так и цепляется за жемчуг, отчего мне в который раз за этот день захотелось сорвать его с себя.

— Почему вы так заостряете на этом внимание? Вы ведь тоже все нарядные. — Искренне недоумевала я.

— Потому что мы все прибыли сюда грязные, в лохмотьях. — Ответила еще одна девушка — светло-русая в небесно-голубом платье и румянцем во всю щеку. — Еще ни разу не видели, чтобы девушка появлялась в гареме одетая как госпожи. Почему так получилось, откуда ты? Тебя одарил сам господин? — И с таким придыханием произнесено, словно речь шла о божестве.

Вот что делает с женщинами недостаток мужиков…

— Ммм… Я вейлахка. Из Вейлахской империи, — пояснила я.

— Про господина ты так и не ответила. — Нахмурилась шатенка.

Я вздохнула. Хоть бы не разорвали. И главное, из-за кого. Там от мужчины одно название.

— Да. Но знаете, я бы с удовольствием отказалась бы от такой щедрости. Не беспокойтесь, мне его внимание нужно как мертвому еда.

— Было бы из-за кого волноваться, — Ехидно фыркнула какая-то третья девушка, так обстоятельно осмотрев меня с ног до головы, чтоб я наверняка поняла — сие замечание относится не к "хозяину", а ко мне.

— Ну вот видите, как замечательно все складывается, — Дружелюбно улыбнулась я. Не хватает только добавить: "Ребята. Давайте жить дружно".

— Как тебя зовут-то? — Усмехнулась светло-русая, эффектно откинув на спину внушительную косу. Ха, она на русскую похожа.

— Роксана. — Просто ответила я. Царь, просто царь.

Внезапно они все вскочили, выстроившись в два ровных ряда и присев в изящном книксене. Черт, я так не умею. Но затесаться в толпе вроде получилось.

Все стояли, опустив глаза долу, а я рассматривала происходящее из-под ресниц.

Мимо гордо шествовали две очень красивые женщины со слугами. Одна — высокая, статная кареглазая брюнетка лет двадцати пяти, похожая на итальянку, с аккуратным чуть вздернутым носиком и пухлыми губами, в достаточно строгом по модели, но ярко-алого цвета платье, как елка увешанная драгоценностями. Шаг у нее уверенный, почти мужской, взгляд — жесткий. Явно главная из этих двоих.

Вторая — нежная, но тоже очень красивая блондинка в сиреневом платье, вроде скромная, но с осанкой, тоже сплошь увешанная драгоценностями.

— Кто это? — Шепотом поинтересовалась я у стоящей рядом девушки, когда две фурии миновали меня.

— О, это — жены нашего господина. — Известила меня та. — Та, что впереди — Танильдиз, первая жена и мать двух сыновей, в том числе старшего, наследника, а вторая — Айлин, вторая жена господина, мать его третьего сына и двух дочерей. Они имеют на господина такое влияние, что он сам их иногда побаивается. — О, я даже догадываюсь, которую из них конкретно, — Обе наши госпожи — из знатных родов, они здесь богини, им лучше не перечить.

Да я и так это поняла.

В уме сделала пометку: власть имущие, соперниц иметь не желающие. При определенных обстоятельствах можно обратиться к ним с просьбой помочь с побегом. Ну, это на крайний случай, лучше, конечно, обойтись без них, а то все женщины немного ведьмы, а уж если дать им власть над другими женщинами…

Весь этот чертов день вокруг меня вились какие-то люди: рабыни, тахри, евнухи, все чему-то учили, поучали, что-то показывали — от новых лиц и новых знаний, от постоянного пристального внимания, как к одному из чудес света, пухла голова. Мучительно хотелось одного — запереться в одиночестве и чисто по-женски разреветься. Но мне не дали и этого — в тот день даже в туалет меня все время кто-то сопровождал. Дурдом.

Поэтому, как водится, все "спрятанные", тайные мысли вылезли наружу ночью, когда лежала в тишине, глядя в шикарный узорчатый потолок пустым взглядом совершенно разбитого морально человека. Думала об Азалии — сердце обливалось кровью, о затонувшем корабле, о всех ужасах этого жуткого дня. И молчаливые слезы катились из глаз. Беззвучные. В звенящей тишине места, которое станет или моим плохим воспоминанием, или могилой.

Третьего не дано.

* * *