Танцовщица и султан

К большому сожалению, ответ на этот вопрос нашелся очень быстро.

* * *

Подняв с пола брошенное кольцо, я задумчиво рассматривала его — крупное, мужское, с небольшим рубином.

Насчет того, что может значить такой подарок, была только одна догадка, и весьма неутешительная. Скорее всего, это милостивое хозяйское приглашение… в кроватку.

Зло стиснула зубы. Нет уж, хлыщ неотесанный, обойдешься.

Хотела было кинуть эту "милость" куда подальше, но, задумавшись, сжала в кулаке. Для того, чтобы добраться до Айраса, мне понадобятся деньги, причем не так уж мало.

Кое-как переборов омерзение, спрятала кольцо в лиф платья, а после, вздохнув, направилась обратно в гарем, надеясь, что о "милости" больше никто пока не знает.

— Вот ты где, илври*, — Едва я спрятала кольцо под подушку (где лежал и жемчуг), ко мне подбежала тахри — та, что меня вчера встретила. — А я ищу тебя полчаса. Господин велел тебе готовиться.

К жертвоприношению? К харакири у него на глазах?

— К чему? — Все-таки уточнила я.

— К райскому наслаждению, — Доверительно поведала тахри, напомнив рекламу "Баунти" и заставив скучающую по сладкому сладкоежку печально вздохнуть, — Господин примет тебя в свои объятия.

М-да. Может, все-таки лучше харакири?.. Нет?.. Жалко.

И как выкручиваться?..

— О. Правда? — Сделала я безумно обрадованную моську, но тут же "погрустнела", — Но, тахри… я ведь больна.

— Чем?

Так, чем… Черт, ну почему я не разбираюсь в медицине, ну почему??

— Эм… очень больна. Это связано с… с женским здоровьем, — импровизируя, несла какую-то околесицу я, — Доктор, в смысле, лекарь, сказал мне, что любой мужчина, который разделит со мной ложе, будет потом мучиться… и не сможет иметь детей.

С секунду тахри смотрела на меня огромными испуганными глазами, а потом вдруг расхохоталась.

— Видала я таких, пугливых девственниц, — отсмеявшись, сказала она, — Не бойся, господин наш ласков, — ага, верю, аж десять раз. Стоп, а откуда у нее вообще такая уверенность? — Поверь, слаще этого нет ничего на свете…

— Я не боюсь, тахри, напротив. Я правда больна, — "Огорченно" уверяла я.

— Все, хватит. — Не повышая голоса, но сурово и бескомпромиссно осекла она. — Лекарь осмотрит тебя, и если не выявит никаких отклонений, в чем я больше чем уверена, то ты пойдешь в покои господина.

Подумав с секунду, я покорно кивнула, пряча улыбку в уголках губ, и, когда тахри отвернулась, жестом приказав мне следовать за ней, я быстро выгребла из-под подушки "сокровища" и спрятала их за лифом.

Ну посмотрим.

* * *

В лечебнице пахло травами, стоял пар от готовившихся рядом снадобий, стояло пять кроватей — куда приличнее на вид чем те, на которых мы спали. Лекарей было двое, обе — женщины, и обе взялись осматривать меня, но загвоздка заключалась не в этом.

Мой бесхитростный и древний как мир план — подкупить лекаря, чтобы та признала меня "непригодной для службы" — провалился по одной простой причине: тахри присутствовала при проверке и наотрез отказалась уходить, какими бы хитростями я ни пыталась ее выпроводить.

Вердикт был один — я полностью здорова.

— Что-то ты не выглядишь обрадованной этой новостью. Значит, не было никакого лекаря, говорившего, что ты чем-то там больна. — Ехидно, всезнающе ухмыльнулась тахри.

— Но у моей болезни… — "плохо прослеживаются симптомы", хотела было вывернуться я, но не успела.

— Прекрати, илври, — На этот раз прикрикнула она, — Я не выношу ложь, а у тебя на лице написано, что ты врешь. — И я поняла, что таким образом точно ничего не добиться.

Поэтому пошла ва-банк.

— Ну что ж, вы правы. — Тихо сказала я, достав из-за лифа жемчужную нить, — Однако я все-таки надеюсь, что маленький подарок смягчит ваше сердце, и вы позволите…

— Ах ты маленькая дрянь, — видно, перебивать она любит. Глаза ее так нехорошо сощурились, что я поняла — совершила ошибку. — Подкупить меня вздумала, да? Да как ты смеешь?

— Я в любом случае не пойду туда. Легче умереть. — Я не узнала собственный голос — от него веяло могильным холодом. — Силком потащите?

Бравада моя, конечно, была напускной — эти могут и силком потащить, и чего похуже сделать. Но я надеялась на свои актерские способности, на то, что в этой женщине мелькнет хоть тень сомнения, что в ней есть хоть капля женского, человеческого… как оказалось, зря — передо мной была опытная цепная собака.

Лицо ее исказилось яростью, и она вдруг дала мне пощечину.

Зашипев, как кошка, больше от оскорбления, чем от боли, я инстинктивно прижала руку к горящей от удара щеке.

Надо же, какие мы ранимые.

— Умереть, говоришь?.. Это можно. — Сардонически усмехнулась тахри, и, крепко схватив меня за волосы, потащила куда-то, как мешок с картошкой.

Я испугалась — сердце колотилось, как бешенное, но все же старалась сохранить лицо и непреклонное уверенное выражение на нем.

— Я и сама могу идти. — Больно лягнулась локтем, но та все равно держала крепко.

Тахри подтащила меня к ближайшему окну и почти что ткнула носом в стекло.