Танцуй в огне

Ароматная ванная, притирки и мази, делавшие кожу мягкой и нежной, всевозможные лосьоны и кремы — я принимала заботу с молчаливой отрешенностью. Поднимала и опускала руки, когда требовалось. Поворачивалась или наклонялась. Мыслей в голове не было, в сердце царила пустота. Я смотрела на себя в зеркало, видела, что с каждой минутой отражение становилось краше, но воспринимала все, будто наблюдала за незнакомкой. Привлекательной, но холодной и надменной.

Когда с подготовкой было покончено, меня усадили в креслице в гостиной и вновь оставили одну, дабы могла настроиться на церемонию. В какой-то момент я ощутила жгучее желание сбежать, сдернуть прекрасное, но оттого не менее ненавистное платье, стереть с лица элайскую краску, надеть привычный наряд и уйти в ночь, оставив темный замок за спиной. Я даже поднялась и открыла дверь, но заметив в конце коридора вооруженную охрану, была вынуждена зайти обратно в покои.

Нет, не получится. Никто не выпустит меня на улицу перед церемонией, да и куда бежать? Некуда. Даже в Черных Дубравах мне теперь места нет.

А сестра? Перед глазами вновь встало бледное лицо Виолы. Я всхлипнула. Как она там? Какую участь уготовил для нее отец? И ведь не скажет, будет мучить неизвестностью.

На миг прикрыла глаза. Я не должна сдаваться. Ни за что. Придет время, и я обязательно все узнаю. А сейчас, раз уж суждено выйти замуж за чудовище, мне нужно покорно взвалить на себя бремя. И тогда, возможно, Всесветлая увидит и сжалится, пусть не надо мной, но хоть над сестрой.

Едва успела договориться с самой собой, двери распахнулись. В покои вбежала возбужденная Клотильда.

— Пора, моя дорогая леди! — с порога закричала она.

Быстренько поправив складки на платье, компаньонка еще раз оглядела меня с ног до головы.

— Вы прекрасны!

Я лишь опустила глаза, а когда подняла взгляд, Клотильды уже не было, зато появился граф Нарвано. Впрочем, так и должно было быть, невесту вел в храм отец жениха.

— Позвольте, Айя, — подал он руку.

В полной тишине мы отправились к храму. Коридоры по случаю свадьбы усыпали лепестками роз и рисом. Крупа неприятно скрипела под каблучками туфель, лепестки скользили под подошвами. Я боялась оступиться и упасть, а потому со всей силы вцепилась в руку будущего свекра. Однако, тот, казалось, не замечал чрезмерного давления.

Храм располагался в восточной башне. Для того чтобы попасть внутрь нужно было спуститься на улицу и пройти по внутреннему дворику — путь неблизкий. Я до того ушла в себя, что внезапный лязг оружия стал неприятной неожиданностью. Я вздрогнула и в испуге подняла глаза. Оказалось, стражники выстроились в два ряда и подняли мечи, скрестив их над головами, образуя коридор до самого храма. По этому коридору мне предстояло пройти.

— Не нужно бояться, дорогая, — шепнул граф. — Это лишь традиция семьи. Замок приветствует новую леди Нарвано.

Испытывая благоговейный трепет, позволила ввести себя под скрещенное оружие. Возле самого крыльца выстроились слуги. Девушки и женщины встретили мое появление ритуальной песней, а мужчины склонили головы. Двое из их них сели на одно колено возле специального кресла невесты.

С трудом оцепив пальцы от рукава графа, я уселась в кресло. Нарвано запечатлел на моем лбу поцелуй, а затем опустил фату, скрывая лицо. Слуги сразу же встали на ноги, поднимая и кресло. Я сидела, ни жива, ни мертва, судорожно сжимая подлокотники, боясь сверзиться на пол. Тем временем мужчины проследовали за графом в храм. Остальные слуги остались на улице.

После яркого дня внутри было темно хоть глаз выколи, редкие ответы свечей не в счет, а потому мне стало еще страшнее. Я съежилась в кресле, боясь не то, что осмотреться, сделать лишнее движение. Каким чудом носильщики не вывалили меня под ноги гостям, осталось загадкой.

Вскоре глаза привыкли, и я стала различать силуэты приглашенных на церемонию. В тот момент, когда кресло опустили на пол, в чаше Прошения ярко вспыхнул огонь, освещая храм. Я невольно вскрикнула, но тут же закрыла рот ладошкой. Боги не любили шума, их уши услаждали только пением.

По правую руку стояло еще одно кресло. Для жениха. Смотреть на Луи я не хотела, а потому опустила глаза. Но в поле зрения все равно попала богато украшенная манжета рубахи и судорожно сжатые на подлокотнике пальцы.

Запел жрец.

Смысл ритуальных слов ускользал, голос жреца и мелодия сливались, превращались в фон. Я пыталась слушать, но не слышала, с каждым мгновением все глубже падала в пучину отчаяния. Свадебная песня становилась похоронной.

Когда жрец прикоснулся к руке, повязывая зеленую ленту, я дрожала как лист на ветру. В тот момент, когда такая же лента появилась на руке Луи, была готова умереть, молила Всесветлую забрать меня к себе. Но богиня была глуха.

Жрец велел подняться. Я не могла, казалось, приросла к креслу. Однако резкий рывок заставил взлететь на ноги, да только колени подгибались, без помощи стоять не могла. Даже едва слышная ругань жениха не помогала, ему пришлось меня вначале держать, а после и вести.