Танцуя с тигром

Эта маска, должно быть, была репродукцией. Подделкой. Вооруженный человек из Тепито сфотографировал маску Мэлоуна, сделал копию, которая по какому-то безумному стечению обстоятельств оказалась в хибаре этой сумасшедшей старухи-отшельницы в Сан-Хуан-дель-Монте. Наверное, женщина принадлежала к семье жуликов. Теперь Анна не сомневалась, что именно в этой лачуге Дэниел Рэмси отдал все нажитые средства за фальшивки.

– Turquesa. Muy vieja. Cuánto me da?[212]

– Мне очень жаль, – сказала Анна. – No puedo comprarla[213].

Ее отказ вызвал мученический стон. В горле першило и пахло странной смесью базилика и табака.

Анна с трудом сглотнула.

– Mi princesa[214]. Я дам тебе хорошую цену. Полторы тысячи песо.

Анна положила маску на пол.

– Señora, эта маска не является подлинной. – Ее голос звучал кротко, но твердо. – Это репродукция.

Как только Анна произнесла разумную вещь, та тут же потеряла всю силу убеждения. На ее месте расцвело прекрасное видение. Черный археолог ошибался: боевик из Тепито не работал на Мэлоуна. Он работал на себя. Он привез маску сюда, в горы, к этой женщине, которая продавала ее, потому что не знала ее истинную цену. Или потому что она боялась Рейеса. Или отчаянно нуждалась в деньгах. И все это означало, что Анна соблазняла не того мужчину, пыталась вломиться не в ту часовню.

Маска Монтесумы была здесь.

Внутри всколыхнулись амбиции. Желание, сильнее, чем кокаиновая ломка, ядовитый зуд глубоко в горле. Она опустилась на колени, подняла маску. Уцелевший глаз воззрился на нее. Забери меня, пока это не сделал кто-нибудь другой.

Анна достала тысячу песо. Руки дрожали.

– Bueno, señora[215]. Это все деньги, что у меня есть, но если этого недостаточно, то я…

Женщина сгребла деньги в охапку и сунула их в свой пустой лифчик.

– Que Dios te bendiga[216].

Она сняла со стены большой деревянный крест. Анна предположила, что он тоже продается, но старуха поднесла распятие к ее лицу. Она хотела поклониться, но неотшлифованный угол оцарапал ей щеку. Вскрикнув, Анна повернулась и выбежала из лачуги, бросилась через двор мимо неуклюжей свиньи. Со мной здесь случится непоправимое. Оскар Рейес Каррильо выпрыгнет из этой хибары с пистолетом в руках и застрелит меня.

Двор. Дверь. Улица. Грязная дорога. Выбоины. Только сейчас она заставила себя оглянуться. Ведьма вернулась к забору, пальцы табачного цвета тряслись, когда она осеняла себя крестным знамением, горчичные глаза закатились, пока она читала молитву-заклинание, от скорбных слов которой Анне всегда становилось не по себе. Santa María, Madre de Dios, ruega por nosotros pecadores, ahora y en la hora de nuestra muerte. Amen[217].

Навстречу Анне по дороге шла невысокая женщина, лицо ее было встревоженным. В одной руке она несла белый лилейник, в другой – мужской кошелек.

Возвращаясь в дом Эмилио Луны, Анна собралась с духом, успокоила дыхание. Разумнее всего будет не рассказывать Сальвадору о маске. Факт: чаще всего люди врут тем, кто им наиболее близок. Еще один факт: в каждом четвертом разговоре обязательно есть элементы лжи. Кроме того, это была не кричащая ложь, а просто отсутствие упоминания. Облегающее черное платье лжи. Бюстгальтер с пуш-апом. Пара сигарет в темном узком переулке. Секс в комнате для гостей. Два человека в одной кровати.

Что случилось с твоей щекой?

Я оцарапалась о розовый куст.

Ты взяла ее?

Кого – ее?

Розу.

Нет.

Значит, в следующий раз. Сальвадор улыбнется. В следующий раз обязательно получится.

Из дома пожилой женщины послышался душераздирающий вопль. Анна продолжала идти, бормоча собственный вид Розария[218], молитвы, выстрелом уносившейся в небо, хлопушки, взывавшей к Богу, который отвечал одним лишь дымом. Теперь у меня есть маска. Маска у меня теперь есть.

Когда Сальвадор привез Анну обратно в гостиницу, он пригласил ее к себе в студию на следующий день. Он был стеснительным, почти странным, пока не поцеловал ее. Поцелуй был нежным, но уверенным, он разлился по всему ее телу, теплый, вязкий, и она подумала: «Простые вещи – самые удивительные». Когда их губы разомкнулись, он приложил ладонь к ее оцарапанной щеке, как будто мог излечить рану.

27 Коллекционер

Дэниел Рэмси пять раз перечитал сообщение Анны, разбирая каждое слово, все четыре – Просто улаживаю некоторые вещи, – и убеждая себя, что это хорошие новости. Ты не можешь уладить, пока не завершишь то, что собрался делать. Слово «просто» было отчасти обнадеживающим. «Просто выписываюсь из гостиницы», к примеру. «Покупаю сувениры». Но Анна ни разу не объявилась и не сказала: «Маска у меня». Она отвечала уклончиво, и оттого ему все больше хотелось поскорее услышать всю историю лично.

Он подошел к окну. Замерзшая земля. Голые деревья. Ветви, потрескивающие на морозе. Скоро Анна вернется домой.

А потом что?