Танцуя с тигром

Сальвадор смотрел на Анну внимательно, как никогда ранее. Он проверял ее, изучал.

– Я всегда думал, как это странно, что такой спокойный человек может создавать настолько ужасающие маски. В детстве я их до смерти боялся. А ты? Тебе не страшно?

Большую часть своего детства Анна провела в страхе: в страхе, что родители разведутся, что папа врежется в дерево или уедет в Мексику и никогда не вернется домой, но в этих масках она не видела своего отца. Она видела лишь себя, внутреннюю грязь своей сущности. Она никогда не расскажет Сальвадору, как плохо ей было до встречи с Дэвидом. Как она спала с мужчинами, которые были ей безразличны. Как она бросала мужчин, которые сходили с ума от любви к ней. Как она напивалась до беспамятства. Это был ее паттерн, ее карнавальный танец.

Анна пригладила волосы ведьмы.

– Нет, – солгала она. – Меня так просто не напугаешь.

Выйдя на улицу, мужчины завели разговор, за которым Анна не могла уследить. Эмилио Луна не делал маски кузнечиков. Анна была в этом уверена. Когда они на миг умолкли, она спросила, далеко ли отсюда живет Рикардо Родригес.

– Он умер, – ответил ей Эмилио Луна. – Но его вдова живет на этой же улице.

– Она продает маски?

– Да, возможно.

– Сеньора Родригес особенная, но не волнуйтесь, – сказал резчик. На испанском especial означало странная. – Она весь день стоит у ограды и молится.

Сальвадор поежился:

– Тебе не стоит идти одной.

Все трое умолкли и прислушались. Вдалеке закричала индюшка. Легкий бриз пошевелил верхушки деревьев. Анна сказала, что вернется через несколько минут.

– Не потеряйся, – ответил Сальвадор. – Иначе твоему гиду придется отправиться на поиски и спасение.

– Я долго ждала, чтобы меня нашли, – улыбнулась она.

Идя по улице в одиночестве, она достала мобильный и увидела два сообщения.

Первое от Дэвида: Ты в Мексике. Что за черт?

Второе от отца: Все удачно?

Он справился с вопросительным знаком.

Просто улаживаю некоторые вещи, – написала она отцу. Насколько ее хватит? Как долго еще она будет блефовать? Анна сделала два шага, представила Дэвида и Клариссу, кровать в комнате для гостей. Он схватила телефон и с яростью набрала: Секс – это самое большое ничто всех времен – Энди Уорхол. Когда она нажала кнопку отправки, то увидела, что сообщение ушло Дэниелу Рэмси.

В своем потрепанном, заношенном платье и с худыми конечностями старуха напоминала ведьму из страшной сказки. Ее бледное лицо обрамляла черная кружевная шаль, а губы шевелились, как хвостик воздушного шарика на ветру. Вцепившись в ограду из мелкой проволочной сетки, она непрестанно что-то бормотала. Увидев Анну, она помахала ей дрожащей рукой.

– Ven. Ven. Se venden máscaras[208].

Во дворе валялись ржавые жестяные банки и плохо пахло. На стуле, согнув хвост в знак вопроса, вытянулся проснувшийся серый кот. В воздухе воняло жженой пластмассой. Анна собрала нервы в кулак.

– Buenas tardes[209].

Анна толкнула дверь в ограде с напускным дружелюбием. Может быть, пожилая женщина страдала деменцией. Слышала ли она новости об убийстве? Слышала ли она вообще когда-либо что-либо?

Старуха поманила ее с нетерпеливым «Sí, sí, ven» к своей лачуге через двор. Анна нырнула под перекладину и вдохнула смрад торфа или фекалий. Когда глаза привыкли к темноте, она поняла, что очутилась во флигеле, завешенном одеялами. С потолка свисали растения. На деревянном ящике лежал пластиковый стульчак от унитаза. Неожиданно появился бульдог и сел рядом с женщиной. С челюстей его обильно капала слюна.

У старухи было пять масок: три тигра, мавр и волк. И ни одного центуриона.

– Qué bonito[210], – пробормотала Анна, хотя они совершенно не были bonito. Она взяла маску тигра, смахнула пыль с его грязной морды. Покрашено было неряшливо. Как печально. Это все, что у нее есть на продажу. Из Анны вышел бы никудышный коллекционер; чем хуже были чьи-то товары, тем больше она вынуждала себя покупать их. Она приводила Дэвида в бешенство, приходя домой с побитыми яблоками и увядшими букетами.

Анна спросила, кто был автором этих масок.

– Mi primo[211]. У меня есть еще одна маска. Особенная. Подожди здесь.

Женщина растворилась во мраке. Анна вздохнула. Ей не стоило приходить сюда. Но едва она успела решить, что купит маску мавра в качестве жеста благотворительности, старуха вернулась и сунула ей в руки тяжелую маску со словами:

– Очень древняя и ценная. Из камня.

Это была посмертная маска.

Этого не могло быть, и все же произошло. Посмертная маска Монтесумы – или великолепнейшая копия. Анна недоверчиво повертела ее в руках. Змеи. Бородавки. Красная внутренняя сторона. Осколки смолы.

Анна посмотрела на старуху, изучая ее лицо. Желтые опухшие глаза. Возможно, она больна гепатитом. Возможно, она сумасшедшая. Насекомые засвистели еще громче. Собака зарычала. Это было уже слишком. Сначала убийство на Карнавале, теперь это. Анна не могла сосредоточиться, подобрать правильные глаголы, решить, что делать дальше.

– Какая красивая, – повторила она, чтобы выиграть время.